Это голос Макс и ее трогательное раздражение, от которого так и хочется улыбнуться! Диган почувствовал, как на грудь кладут что-то мокрое. Он не открывал глаз. Не понимал, сон это или нет. Если сон, пусть он не заканчивается. Только бы не кошмар!
– Кому ты не доверяешь? – спросил он.
– Слава богу! – ахнула Макс. – Тебе нужно поесть, пока ты в сознании.
Он открыл глаза и увидел протянутую миску.
– Что это?
– Суп из индейки с одуванчиками и стеблями крапивы.
Он осторожно повернулся на бок, еще не осознав, сон ли это или реальность. Вид у Макс был встревоженным.
– Случилось что-то?
– Ты два дня не приходил в себя, Диган, – заявила она. – Испугал меня до смерти! Ешь суп. Нужно восстановить силы. Может, тогда спокойно заснешь.
Он действительно заснул и, к счастью, на этот раз без кошмаров. Когда он проснулся, в лачуге было почти темно, лишь от очага исходил тусклый свет. Макс спала в углу, на конских попонах. Она ничем не укрыта, но окна и дверь были закрыты, потому огонь поддерживал тепло. К тому же она была одета и спала на боку, подложив под голову пальто. Видимо, очень устала, ухаживая за ним. Еще одно одолжение, сделанное ему Макс.
Кое-как обмотавшись простыней, Диган поковылял на воздух, облегчиться. Он и не помнил, когда в последний раз чувствовал такую слабость. Его качало. Он даже не был уверен, что сможет снова добраться до кровати. Сил не было совершенно. И болела не только рана, а все тело. Но Макс рассердится на него, если утром увидит, что он упал за порогом. Поэтому он усилием воли дотащил себя до кровати. Ему даже удалось не разбудить ее.
Диган несколько минут сидел, глядя на Макс. Она была такой милой и невинной, поджав босые ноги и свернувшись калачиком. Но сброшенная косынка и расстегнутая до груди рубашка делали ее соблазнительной. Диган видел округлость ее грудей… Ему никогда не забыть ту ночь в Монтане.
После их первого поцелуя в тот день он не был удивлен случившимся ночью. Очень много вело к этому, слишком часто он видел ее полураздетой, хотел этого, когда она была одета, как и сейчас.
Самым трудным было спросить, остановиться ли ему. Наутро она рассердилась и отвергла его предложение, не приняв его благородного порыва. Пусть будет так. Все это было ошибкой, и она не позволила им еще сильнее ошибиться. Что она тогда сказала? Что подождет лучшего случая выйти замуж? И была права. Есть только одна причина для этого: когда человек делает тебя счастливым, и это взаимно.
Макс спасла ему жизнь, вытащив пулю. И в Батте пыталась ему помочь. Он обязан разобраться с ее проблемами в Техасе.
Диган снова заснул, и кошмар вернулся. Он наконец добрался до верхней площадки лестницы.
Глава 34
Макс проснулась в поту. Наверное, не стоило закрывать окна перед сном. Но мухи не оставляли в покое рану Дигана – она битый час охотилась на них. К тому же Макс боялась, что прохладный воздух снова вызовет жар у раненого.
Макс направилась к пруду, захватив брусок мыла. Она хотела наскоро вымыться и вернуться до того, как очнется Диган, поскольку по-прежнему тревожилась за него. Последние два дня были кошмаром! Она думала, что он умрет: кожа была горяча, как раскаленная печь. Она даже плакала, понимая, что не может ему помочь. Едва не решилась снова открыть его рану и заново прижечь. Обтирала лицо и грудь холодной водой, но и это не помогало. Не помогло ничего!
Наконец она отчаялась настолько, чтобы посыпать рану порошком из кисета Джексона. Состояние Дигана улучшилось прямо на глазах. Краснота, расползавшаяся вокруг раны, стала уменьшаться, а утром последние признаки воспаления исчезли. Через три дня на ране образовался струп, так что она, скорее всего, не обожгла его так сильно, как казалось.
Когда она, освежившись, вернулась в лачугу, Диган по-прежнему спал. Макс подумывала нагреть воды и обтереть его тряпкой, пока он не очнулся. Она не хотела делать это вчера вечером. Он так мирно спал, что не стоило его тревожить. Ее слишком сильно напугала его лихорадка. Он метался, бредил, даже кричал, а она боялась отойти и спала на стуле рядом с кроватью, пока не свалилась на пол и ушибла локоть.
Одно дело – обтирать его прохладной водой, пока он в бреду. Но делать что-то столь интимное, когда он может проснуться и взглянуть на нее – разные вещи. Она решила, что не стоит. Если ему лучше, сможет умыться сам.
Поэтому она отправилась готовить обед.
– Мне нужна ванна, – сказал Диган.
Макс улыбнулась себе под нос. Проснулся и по обыкновению начал командовать!
– Никаких ванн, щеголь! Нельзя мочить рану! Я принесу тебе воды, умоешься, но только после того, как съешь это.
Она дала ему миску с кукурузным пюре, взяла себе порцию и уселась на стул, который так и не отодвигала от кровати с тех пор, как у Дигана начался жар.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросила она.
– Устал так, словно не спал месяц.
– Да, лихорадка очень выматывает. В детстве у меня однажды была высокая температура, но бабушка знала, как быстро ее сбить. Жаль, я не спросила, как она это делает.
– Сколько дней я спал?
– Почти три дня.
– Я был отравлен?
– В смысле?
– Ты что-то сказала насчет яда, или мне приснилось?
– А, это! – догадалась Макс. – Ты, может, помнишь, что Джексон был здесь, когда мы приехали. Он помог уложить тебя в постель и оставил кисет с порошком. Утверждал, что он лечит раны, но я ему не поверила. Но пришлось воспользоваться им, когда ничего не помогало. Оказалось, что порошок прекрасно действует.
– Джексон все еще здесь?
– Уехал. Я настояла.
– Потому что он лжец и трус?
– Да. Он признал, что был человеком Нолана в городе. Сказал, что пытался сбежать, когда они кого-то убили, но ему не позволили. Он использовал тебя, чтобы решить свою проблему. Если хочешь знать, это ему следовало бы заплатить тебе за работу, а не наоборот.
– Спасибо за то, что ухаживала за мной.
Макс немного покраснела и неловко улыбнулась.
– Я просто сделала все, чтобы ты оставался живым, пока не поможешь мне в Бингем-Хиллз.
– Это не требовало столь нежной заботы.
Теперь она залилась краской. Она вовсе не была нежна с ним, более того, так отчаялась и боялась потерять его, что однажды ударила, пытаясь привести в чувство. И сейчас быстро сменила тему:
– Так от кого пахнет розами?
– Прости?
– Ты сказал, что я не пахну розами. Так оно и было, поэтому с кем ты говорил? Кто благоухал розами?
– Когда?
– В твоем сне.
– Не помню.
