* * *
Психолог Элизабет Лофтус смело выступила против преступных, корыстных интересов, продемонстрировав, как легко подделываются воспоминания и как эта фальшивка выдается жертве за абсолютную истину.
Ричард Докинз
От авторов
В этой книге собраны наиболее выдающиеся примеры реальных дел, в которых доктор Элизабет Лофтус участвовала в качестве свидетеля-эксперта. Наша цель состоит в том, чтобы, используя эти примеры судебных трагедий, взятые из реальной жизни, познакомить читателей с важной информацией о человеческой психологии в целом и о человеческой памяти в частности.
Мы брали материал из протоколов судебных заседаний, полицейских отчетов, газетных статей и интервью со свидетелями, обвиняемыми, адвокатами и прокурорами, присяжными и членами семей наших героев. Некоторые эпизоды во многом воссозданы с тем, чтобы донести до читателя важные идеи или упростить сюжет, а протоколы судебных заседаний и показания свидетелей местами отредактированы, чтобы сделать материал более понятным и читабельным. Мы решили изменить имена и отличительные характеристики некоторых лиц, чтобы не создавать им проблем в частной жизни, и в этих случаях при первом упоминании человека его имя выделяется курсивом.
Чтобы рассказать вам эти истории, мы сами вынуждены были опираться на воспоминания участников этих драм, а также на наши собственные воспоминания об описываемых событиях. И хотя мы всячески старались исправить очевидно необъективные оценки и приводить лишь известные и бесспорные факты, в этих ретроспективных интерпретациях, конечно, в какой-то мере все равно будут присутствовать искаженные воспоминания.
Увы, из психологических исследований и из опыта написания этой книги мы слишком хорошо знаем, что «память» и «правда» — отнюдь не всегда синонимы.
Элизабет Лофтус Кэтрин Кетчем
Часть I. ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
1. Немного о психологических экспериментах
Не думаю, что на свете много людей, которые понимают, насколько важна невиновность для ни в чем не повинного человека.
Из кинофильма «Крик во тьме» (A Cry in the Dark)
Я поднимаюсь по узкому проходу, все вокруг отделано деревом, и стук моих каблуков по блестящему полированному полу усиливает ощущение тишины в зале. Секретарь суда, старушка с идеальными кружками розовых румян на щеках, ждет меня. Я поднимаю руку и слушаю, как она произносит заученную фразу:
— Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего кроме правды? И да поможет вам Бог.
Автоматически отвечаю «да». Секретарь отступает, и я делаю несколько шагов до деревянной конторки, всхожу за нее и сажусь лицом к залу суда. Теперь все глаза устремлены на меня.
Адвокат подходит к свидетельской трибуне и кивает мне головой. Он защищает 23-летнего мужчину, обвиняемого в том, что он проник в жилище в районе Ван-Найс, Калифорния, где живут наиболее обеспеченные представители среднего класса, и в том, что застрелил пожилого мужчину.
— Назовите, пожалуйста, ваше имя!
— Меня зовут Элизабет Лофтус.
Я знаю весь распорядок наизусть и по буквам произношу свою фамилию для судебного репортера: «Л-О-Ф-Т-У-С».
— Доктор Лофтус, — говорит адвокат, и его глубокий голос отдается по всему залу суда, как соло баритона в церковном хоре, — пожалуйста, назовите точно вашу профессию и род занятий.
— В настоящее время я профессор психологии в Вашингтонском университете в Сиэтле.
— Не могли бы вы рассказать нам немного о вашем образовании и опыте преподавательской работы?
Следующие десять минут я перечисляю свои профессиональные достижения: степень доктора философии в Стэнфорде, несколько почетных степеней, членство в различных профессиональных ассоциациях, почетные звания, награды и премии, опубликованные книги и статьи. Двенадцать членов жюри присяжных, по-видимому, слегка заскучали — «ладно, ладно, она эксперт, давайте продолжим!».
— Вы когда-нибудь раньше квалифицировались как свидетель-эксперт по опознанию подозреваемых очевидцами? — спрашивает меня адвокат.
— Да, часто, наверное, раз сто.
— В этом штате?
— Да, и во многих других тоже. В общей сложности в тридцати пяти штатах.
— Отлично, — говорит адвокат. Он возвращается к столу защиты и начинает перекладывать бумаги.
Я слышу шарканье ног по деревянным полам — кто-то скрещивает ноги, кто-то кашляет, прочищая горло… Через мгновение эти звуки начинают стихать.
— Доктор Лофтус, позвольте спросить вас, существуют ли общепринятые теории относительно того, как работает память?
— Согласно общепринятым в нашей области теориям, память работает не как видеомагнитофон. Мы не просто записываем событие, а потом воспроизводим его. Это намного более сложный процесс.
Я рассказываю об этапах запоминания, хранения и извлечения информации из памяти, со всеми подробностями, о которых я уже столько раз рассказывала раньше. Прокурор крутит в пальцах карандаш, смотрит на меня, и его хмурое лицо выражает очевидный скепсис. Он надеется найти какой-нибудь разрыв, маленькую дырочку в сплошной ткани моих показаний, которую он мог бы расширить — и начать рвать меня на части.
Почти два часа я рассказываю о том, как работает память и какие она дает сбои. В 11:00 судья объявляет перерыв на 15 минут. Я встаю, спускаюсь по ступенькам, пересекаю зал и выхожу в коридор попить воды и просто сменить обстановку. Когда я прохожу мимо стола защиты, подсудимый поднимает глаза и смотрит прямо на меня. Я вижу мелкие бисеринки пота у него над верхней губой и замечаю, что воротник накрахмаленной рубашки врезается в мягкую плоть его шеи. Он автомеханик, двадцать три года, женат, двое детей, учится в вечерней школе, чтобы получить среднее образование. Готовясь выступать в качестве свидетеля, я прочитала сотни страниц, среди которых нашла кое-какие сведения о личности ответчика. Но иногда лучше не знать слишком много.
Он смотрит на меня с такой надеждой, его страх настолько — почти физически — ощущается в неподвижном воздухе этого зала без окон и без всяких украшений, что меня поражает неуместность этой встречи лицом к лицу. Что я здесь делаю? Что делает психолог-исследователь в суде, представляя факты, взятые из бессчетных научных экспериментов, в надежде убедить людей, что в наших воспоминаниях реальность иногда искажается и что память выдает нам неточные образы прошлого?
