Этот вечер я провела у себя в офисе, просматривая документы по делу Бриггса, оставляя пометочки на полях, записывая свои замечания, просеивая, сортируя и классифицируя факты по категориям. В этом деле меня сразу же насторожили три обстоятельства. Первое, и самое заметное, — это то, что пять пострадавших женщин и мужчина-свидетель идентифицировали Тайрона Бриггса как человека, нападавшего на женщин в Харборвью. Свидетельские показания — далеко не абсолют, но если у вас шесть реальных свидетелей уверенно указывают на одного и того же человека, то даже такой скептик, как я, начинает верить, что это неспроста.
Вторая проблема была связана с условиями освещения во время совершения нападений. При дневном или искусственном освещении наша память может воспринимать больше информации и, соответственно, больше ее выдает, когда нас просят вспомнить данное событие. Несмотря на то что нападения случились в то время, когда в Сиэтле было серо и дождливо, а длительность светового дня была близка к годовому минимуму, теоретически света было как минимум достаточно, чтобы жертвы могли разглядеть нападавшего.
Третье обстоятельство касалось длительности нападений. Чем дольше человеку приходится на что-то смотреть, тем лучше это впечатывается в его память. И только одно из нападений в этой серии может считаться «быстрым». Несколько нападений на женщин длились как минимум одну-две минуты.
Я отпила кофе и посмотрела на листы бумаги, лежавшие на моем столе. Это было не просто одно из дел, которые взывали ко мне, крича о неправосудии. Оно не потрясло меня так, как, например, недавнее дело во Флориде, над которым я работала. Там подростка обвинили в попытке изнасилования и в покушении на убийство после того, как он напал на двадцатичетырехлетнюю женщину и ударил ее в живот двадцатисантиметровым мясницким ножом. В ту же ночь, когда на нее напали, она рассказала детективу, что напал на нее подросток, носивший брекеты. Но позже она опознала восемнадцатилетнего Тодда Нили, который никогда не носил брекеты и у которого было железное алиби, подтвержденное поступлением оплаты с кредитной карты, из чего следовало, что в момент совершения преступления он вместе со своей семьей ужинал в ресторане. Полиция утверждала, что Нили покинул ресторан раньше других (хотя никаких доказательств этого не было). Вдобавок жертва нападения изменила свои показания насчет наличия брекетов у нападавшего. В суде она заявила, что, возможно, она ошибочно приняла за брекеты блики света на его зубах. В результате рассмотрения дела без участия присяжных Нили был приговорен к пятнадцати годам заключения
[13].
Когда адвокат из Флориды прислал мне полицейские отчеты и стенограммы предварительных слушаний, я твердо убедилась в том, что Тодд Нили стал жертвой ошибочной идентификации. Но в случае с Тайроном Бриггсом я не была так уверена в этом. Я продолжала размышлять — шестеро очевидцев. Шестеро. Мне были известны случаи, когда шесть, семь и даже четырнадцать свидетелей ошибались, но это были особые, высокорезонансные дела, к тому же разбиравшиеся невесть когда. В большинстве дел, с которыми мне доводилось работать, было по одному-два свидетеля.
Однако я помнила и о том, что если может ошибиться один свидетель, то так же могут ошибиться и пятеро. Конечно, разница большая, но некоторая вероятность ошибки остается. Прежде такое случалось.
И я стала снова, более внимательно, вчитываться в полицейские протоколы, отчеты о происшествии и протоколы опознания, пытаясь найти в них нестыковки. Наши воспоминания, вопреки общепринятому мнению, не сохраняются в мозгу неизменными, застывая во времени. Подобно прочим органическим субстанциям, воспоминания могут «портиться» под действием «загрязняющих» факторов.
Я надела очки и приступила к работе.
Итак, 20 января Тайрон Бриггс был предварительно опознан жительницей «Йеслер-террас» по фотороботу, составленному художником в полиции.
«Похож на него», — сказала она детективу Кларк. Бриггс был взят под арест под предлогом неоплаты дорожного штрафа, его фотография была включена в подборку из 21 фотографии, которую затем показали Карлу Вэнсу — человеку, наставившему пистолет на нападавшего во время инцидента 18 декабря. Вэнс уверенно указал на Бриггса и подписал свои показания.
Сегодня детектив Кларк показала мне коллаж из двадцати одной фотографии. Я определенно указал на фотографию под номером четыре как на фото человека, которого я видел, когда он тащил девушку в квартиру, и которого я остановил, когда он попытался изнасиловать ее. Как только я увидел фотографию, я взял ее в руки и понял, что это тот самый человек. Я абсолютно уверен, что это он.
Опознание было запланировано на утро 23 января, но газетные репортеры и тележурналисты узнали, что полиция арестовала подозреваемого в нападениях в Харборвью, и целой толпой собрались в Центре общественной безопасности с заряженными камерами, готовыми к съемке, этакий видеопленочный орудийный расчет. Четверых из пяти жертв нападения провели в помещение для опознания — в небольшую комнату на пятом этаже здания. В это же время, как отметил Ричард в своих записях, сержант полиции подготовил женщин на предмет возможного шока при виде нападавшего на них человека. «Нет ничего необычного в том, что человек реагирует весьма эмоционально, когда после нападения снова видит подозреваемого, — сказал он. — У разных людей эти чувства проявляются по-разному. У кого-то по спине пробегает холодок, у кого-то урчит живот или учащается сердцебиение, кто-то потеет, кто-то снова испытывает сильный испуг».
Это уже было своего рода засорением памяти. Дело в том, что фактически сержант полиции сказал жертвам нападения, что вскоре они увидят нападавшего на них человека. Он настроил их соответствующим образом, сообщив, что у полиции есть определенный подозреваемый.
После этого сержант вышел из комнаты, а через некоторое время вернулся и извинился за задержку. Он объяснил потерпевшим, что полиция не смогла собрать достаточное количество статистов, чтобы обеспечить содержащемуся под стражей человеку (и это был еще один недвусмысленный намек на то, что у полиции уже есть определенный подозреваемый, ожидающий опознания) беспристрастность процедуры опознания. Поэтому вместо опознания «вживую» полицейским пришлось сделать коллаж.
Свидетели ждали, пока на скорую руку изготовят коллаж. При этом детектив Робин Кларк, которая руководила расследованием, шариковой ручкой подрисовывала на каждой фотографии родимое пятно, стараясь, чтобы по размерам и очертаниям эти пятна были похожи на родимое пятно над правой губой Тайрона Бриггса.
Следует сказать, что в этом таилась особая хитрость. Психологам хорошо известно, что необычные черты или объекты неизбежно привлекают наше внимание. Например, когда люди пытаются вспомнить особенности облика Михаила Горбачева, они часто первым делом упоминают родимое пятно у него на лбу. Обычная полицейская практика при опознании по фото — либо скрыть особо приметную черту лица, либо убедиться, что она есть на всех фотографиях. Если у предполагаемого преступника странноватая прическа, полицейские прикроют головы статистов-«отвлекателей» (дистракторов) шляпами. Если подозреваемый носит брекеты, полиция попросит подозреваемого и остальных держать рты закрытыми. Если у подозреваемого на лице глубокий шрам, он должен быть скрыт или у статистов должны быть похожие шрамы.
