Присяжные приступили к обсуждению в понедельник, 4 июня. А в два часа дня 7 июня Джоан Спенсер позвонила мне и сообщила новости. По результатам пяти дней и двадцати двух часов дискуссий совет присяжных не пришел к единому мнению: десять голосов за оправдательный и два голоса за обвинительный приговор. «Общий расклад такой же, какой был и при нашем составе присяжных», — сказала она. Я спросила, довольна ли она таким решением.
— Это еще не оправдание, но мы его добьемся, — сказала она. — Прокуратура не решится затеять судебное разбирательство по четвертому разу. Я думаю, они незаметно ускользнут и будут зализывать раны.
Она оказалась права. 14 июня прокуратура округа Кинг объявила свое решение о снятии всех обвинений с Тайрона Бриггса. Джоан прислала мне копию ходатайства об отклонении иска, датированного 14 июня 1990 года и подписанного заместителем прокурора Марком Ларсоном.
Это дело рассматривалось присяжными в три захода, причем дважды присяжные не пришли к единому мнению, и обвинительный приговор был отменен по причине ненадлежащего поведения присяжных. Последнее по времени судебное разбирательство завершилось тоже не единодушным, но оправдательным вердиктом присяжных, по всей видимости в соотношении 10:2. Поскольку нет оснований полагать, что четвертое судебное разбирательство позволит принять какое-то иное решение, в интересах правосудия это дело будет прекращено «…в интересах правосудия…».
Послужило ли это дело интересам правосудия? Штат Вашингтон потратил сотни тысяч долларов и тысячи часов рабочего времени в попытках доказать вину Тайрона Бриггса и в конце концов, через сорок один месяц, потерпел неудачу. Гипотетически Тайрон Бриггс невиновен потому, что государство не смогло доказать его виновность. Именно это в нашей судебной системе называется «презумпцией невиновности» — подсудимый считается невиновным, пока его вина не доказана.
Но репутация Тайрона Бриггса подвергалась очернению в течение трех с половиной лет, с того самого момента, когда его обвинили в том, что он — «нападавший из Харборвью». Редакционная статья в газете, опубликованная после окончательного решения суда, напомнила читателям: «Заметьте, что Бриггс не невиновен, а лишь не признан виновным». Даже если будет найден другой подозреваемый, даже если другой человек признает себя виновным, всегда найдутся люди, верящие, что Тайрона Бриггса отпустили из-за несоблюдения каких-то юридических формальностей, что он ускользнул от правосудия, потому что система правосудия слишком «добра» к преступникам.
«Не невиновен, заметьте, а лишь не признан виновным». Если вы не виновны и не признаны виновным — каков ваш статус? В этом случае два минуса не дают плюса, а остаются двумя минусами. И что теперь будет с Тайроном Бриггсом?
Существуют два разных мира, содержащие две разные истины, противоречащие одна другой. Существует мир Тайрона и его семьи, Джоан Спенсер, Ричарда Хансена и всех тех, кто всей душой верит в невиновность Тайрона. И есть мир жертв и их семей, прокуроров и полиции, которые столь же твердо верят, что Тайрон виновен. Каждый мир вбирает в себя приверженцев, безусловно верящих в свою версию «истины».
Три с половиной года нападок, заключения в тюрьму, судебных процессов и неопределенных приговоров что-то да значат в жизни человека. Тайрону не давали покоя боли в животе, он вставал утром и принимал суспензию маалокс. Он страдал от головных болей и кровотечений из носа. Посреди ночи он вскакивал от ночного кошмара — в дверь стучит полиция, проходит через узкую прихожую, и ему в лицо бьет мощный свет полицейских фонарей. Кошмарно то, что его теперешняя жизнь и есть сон.
Кошмары прошлого вторгаются в настоящее. Играя один на один со своим братом Эриком на баскетбольной площадке, Тайрон леденеет, когда рядом хлопает дверь автомобиля. Уже готовый ударить по мячу, он медлит, опасливо оглядываясь через плечо и пережидая испуг.
Звук полицейских сирен заставляет его сердце колотиться. А когда заголовки газет кричат, что где-то изнасилована женщина, подозреваемый арестован и начинается уголовный процесс, — сразу вспышка эмоций из прошлого, яркая и ужасная. Звонит телефон — и он замирает, затаив дыхание. «Ничего страшного», — привычно говорит мать и жестом успокаивает его.
Больше всего он боится оставаться в одиночестве, потому что, когда ты один, у тебя нет свидетелей, нет алиби, никто не сможет подтвердить то, что ты будешь говорить. Адвокаты советуют ему вести дневник и записывать в него все, что он делает, куда он идет, кого он видел.
Разве такой должна быть жизнь невиновного человека? Тайрон начинает ощущать злобу, которая до сих пор была подавлена страхом. Теперь, когда он «свободен», когда государство сняло с него свои оковы и он может уйти от дома дальше чем на 46 метров, — вот теперь у него появилось время и простор для осознания того, что он потерял. Его лучший друг скоро окончит колледж, а у Тайрона из-за обвинений и судебных процессов не было возможности даже нормально закончить школу. Раньше он каждый день играл в баскетбол, но, поскольку из его жизни были выброшены три года, он потерял и навыки игры, и спортивную форму. Он неожиданно с удивлением обнаруживает, что наверстывать упущенное уже слишком поздно, а баскетбольную стипендию будет получать теперь тот, кто помоложе и все эти годы тренировался, и его, Тайрона, это очень огорчает. Вместе с отцом он работает портовым грузчиком на судостроительном заводе, занимается погрузкой и разгрузкой грузовых судов, работает сверхурочно и в выходные, чтобы помогать семье оплачивать горы накопившихся счетов.
За несколько дней до вынесения приговора по делу Бриггса в разделе науки в The New York Times мне попалась статья о том, что тяжелые переживания приводят к необратимым изменениям химических процессов в мозге. Ученые обнаружили, что, если на крыс воздействуют электрошоком, избежать ударов которого они не могут, в некоторых участках их мозга происходят физиологические изменения. Исследователи предположили, что подобные изменения в состоянии мозга являются причиной посттравматического стресса, наблюдаемого у ветеранов вьетнамской войны, мозг которых также мог претерпеть физиологические изменения под воздействием тяжелейшего неконтролируемого стресса в ходе боевых действий.
Даже одна-единственная сцена, вызвавшая непереносимый ужас, может изменить состояние мозга и сделать психику более чувствительной к выбросам адреналина даже по прошествии десятилетий… для того чтобы в мозге произошли эти изменения, человек должен подвергнуться сильному стрессу, критической угрозе жизни или безопасности, которую он не в состоянии контролировать. чем сильнее была психологическая травма и чем дольше она продолжалась, тем больше вероятность развития посттравматического стресса.
The New York Times, 12 июня 1990 г.
Основная причина этого явления кроется в памяти. Если бы крыса могла как-то научиться забывать об испытанных ранее воздействиях электрошока, каждое новое воздействие было бы неожиданностью, и мозг испытывал бы шок раз за разом без стойких серьезных изменений. Если бы ветеран Вьетнама мог устранить из памяти все военные воспоминания, то похожий на выстрел громкий хлопок автомобильного глушителя или рокот зависшего вертолета не инициировали бы в его мозгу привычные для военного реакции. Если бы Тайрон Бриггс мог просто взять и стереть из своего сознания последние четыре года, не оставив никаких картин и образов, не удерживая никаких воспоминаний, вот тогда он мог бы действительно стать свободным.
