— А то об ком ещё? Может, ты мне объяснишь, Сергеич, почто Алексей волю ей дал?
Матвеев думал о чём-то своём и не вдруг отозвался на слова Натальи.
— Никто Морозовой воли не давал. Всему своё время. Ныне Алексею не до неё. В понизовых городах да на Волге разбойничает Стенька Разин и угрожает самой Москве.
Наталья всплеснула руками:
— Нашли кого пугаться! Разбойников! Да ужели Господь допустит такое?
— Помолись, царица, или молебен закажи. Царь будет рад, — усмехнулся Матвеев.
Уловив насмешку в его голосе, Наталья насупилась. Матвеев с ласковым видом наблюдал за её лицом.
— Не сердись, царица моя, а изволь лучше послушать мой рассказ. Царь напрасно оберегает тебя от правды. По моему разумению, тебе всё надобно знать о делах мятежных и опасных для царства.
— Не приневоливай, Сергеич. Я сама слово «казак» слышать не хочу. Вы их там хоть всех до одного побейте, жалеть не стану.
— Да кто ж тебе велит жалеть их! Злодеи достойны самой лютой казни, что и сбудется.
— Знаю я ваши поблажки: плетьми накажете да сошлёте подалее — вот и вся казнь. Поучились бы хоть у. самих казаков, как расправу чинить. Или не говорила я тебе, как родного брата прародителя нашего Нарышкина куски саблями изрубили и отдали на съедение собакам?
— Да кто тебе сказал, что казаков помилуют? Предводителя их ожидает лютейшая казнь на Красной площади. Старые казаки сдержали своё обещание перед царём — промышлять о Стеньке. Его схватили с братом Фролом. Злодеи повинились. Ныне со Стеньки снимают допрос.
— Да почто люди про то не ведают?
— Многое ещё в тайне держится.
Тайна открылась всем, когда Разин был четвертован 6 июня 1671 года. Узнав о том, Наталья перекрестилась. Всё это время она жила в страхе. Зная об этом, карлик Захарка нашёптывал ей о разных опасных случаях расправы разинцев с важными вельможами и духовными лицами, о том, что предводитель казаков грозился сделать подкоп под Кремль.
Но хотя и говорят, что у страха глаза велики, но с казнью Разина опасность казачьего бунта ещё не миновала. Матвеев об этом ведал, но не хотел пугать Наталью. Она же, видя хитрости Матвеева, дозналась сама, сколь жестокими были повстанцы в Астрахани. У них был и свой атаман. Не сегодня завтра они будут в Москве.
Наталью особенно беспокоило, что в Астрахани был сосланный туда по её настоянию их тайный недруг Иван Милославский. А ну как задумает отомстить ей!
Мятеж в Астрахани действительно ещё долго отзывался в Москве. Оставленный Разиным атаман Васька Ус поднял не только Астрахань, но и прилегавшие к ней города и веси. Осмелевшие мятежники направились по Волге к Симбирску.
И что было особенно опасно: мятежники посягнули на самую надёжную опору Москвы — духовенство. Расправа разинцев с митрополитом Иоасафом повергла в ужас духовную братию Москвы. Встревожились кремлёвские правители. Были получены известия, что шайки разинцев, ведомые атаманом Шелудяком, приближаются по Волге к Симбирску. Из Москвы послали государеву грамоту, обещавшую блага тем, кто отложился от мятежников. Митрополит Иосаф обратился с этой грамотой к народу. Узнав об этом, мятежники из шайки атамана Васьки Уса решили снять с митрополита архиерейское облачение и тем лишить силы его обращение к народу. Один из казаков выступил против поношения духовного чина, но был убит мятежниками. Чтобы оправдать свои действия, они заявили: «Он же, митрополит Иосаф, снимал сан с Никона-патриарха».
Эти слова возымели действие. Патриарх Никон, о котором упомянули казаки, был лицом пострадавшим, а на Руси к таким лицам было особое благорасположение народа. На Руси говаривали: «Несчастный — святое существо». А так как царя и бояр не любили, то многие были за Никона.
В бытность свою патриархом Никон взял большую власть в державе, называл себя государем, вмешивался в дела царя и, наконец, объявил, что патриарх выше его. Начались нелады между Никоном и царём. Дошло до того, что Никон стал выставлять царя в чёрном свете, не стесняясь ни чиновных, ни духовных особ. Когда же его дерзость и вседозволенность получили отпор, он, дабы припугнуть царя, в негодовании оставил патриарший престол и удалился в монастырь, не сомневаясь в том, что его будут умолять вернуться обратно.
Но, вместо нижайших просьб о возвращении в Москву, Никон услышал повеление: «Оставь посох!» Поняв, что дело принимает нежелательный для него оборот, Никон решил сделать обратный ход: «Посоха не отдам. Отдать мне посох некому. Оставил я патриарший престол на время за многое внешнее нападение и досады». Позже он обещал вернуть посох, если ему разрешат приехать в Москву «помолиться Богородице и видеть государевы очи».
Однако надежда Никона кончить дело мирным образом не удалась. Вопрос о нём поставили на соборе, где патриархи произнесли приговор: «Отселе не будеши патриарх и священная да не действуеши, но будеши яко простой монах». Патриархи велели отнять у Никона крест, который благодаря установленному им самим обычаю носили перед ним, ибо ни у одного патриарха не было подобного обычая, а Никон взял его у католиков.
Но Никон не сдался и решил продолжать борьбу с царём любыми средствами.
Вскоре царю стало известно, что Никон решил вернуть себе патриаршество с помощью донских казаков. В Кремле нашли эти действия Никона опасными и заточили его в келью. Будучи человеком с гибкой совестью и с не менее гибкой жизненной позицией, он, подобно старому лису, уклоняясь от прямого признания своей вины, стал просить у царя милостей и подарков. Алексей же называл его в письме «святым и великим старцем» и тут же, как бы между прочим, писал о поступках Никона, явно противоречащих похвале «великому и святому».
Со временем многое прояснилось в трагических событиях тех дней, но причины их остались тайными. Будут говорить о старообрядцах, о расколе. Никона представят едва ли не святым мучеником и дело его посчитают правым. А мученики за православную веру, которой Никон нанёс большой урон, будут представлены как расколоучители и мятежники.
Это было лукавое и опасное время. И многие честные и мужественные люди не чаяли себе спасения.
Глава 12
МЯТЕЖНАЯ МОНАХИНЯ
Судьба боярыни Морозовой связана с одной из трагических страниц русской истории, когда царь и его правители начали беспощадную войну против собственного народа, а лучших духовно стойких сынов державы объявили «раскольниками» и предали жестокой опале.
Войну эту начал Никон. Им были отринуты и подвергнуты поношению святые каноны православия, а преданные вере люди, такие как протопоп Аввакум и его сподвижники, изведали гонения, пытки и отправлялись в ссылку.
Одной из убеждённых учениц Аввакума была и боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова, но её до поры не трогали, ибо она была человеком, близким к семье царя. По отцу Прокопию Соковину боярыня находилась в родстве с покойной царицей Марией Ильиничной. Царица любила её за разум и добродетель. А деверь боярыни Борис Иванович Морозов был воспитателем, «дядькой» царя Алексея.
