И получилось так, будто она сама, без совета со стороны, решила пригласить царя Фёдора с князем Куракиным в свои хоромы. Но не своим именем, а именем царевича Петра, его просьбой посмотреть знатный подарок, который ему прислали европейские друзья Сергеича.
Когда князя Куракина ввели в палаты царевича Петра, он немало подивился их пышному убранству. Но особенно поразил его богатый персидский ковёр, в котором буквально тонула нога. Князь припомнил, что видел его в покоях царя Алексея. Видно, не захотела Наталья оставлять этот ковёр царю Фёдору. На стенах горели канделябры, словно был праздник и ожидали гостей.
На звук шагов Куракина выбежал царевич Пётр в ярком камзольчике и цветастой шапочке, чем-то напоминавший восточного принца. Увидев князя, он придержал шаг и хмуро уставился на него. Явно знал со слов своей матушки, что князь был недругом его дедушки Сергеича.
— Ты почто один пришёл? Без царя Фёдора?
Князь улыбнулся детской наивности вопроса. Не рано ли, однако, посвящают царевича-ребёнка в государские дела?
— Ты хоть и царевич, а не волен спрашивать об этом у князя.
— А ты не волен мне указывать.
«Каков волчонок!» — подивился князь.
— Сделай милость, царевич, позови свою матушку царицу Наталью Кирилловну.
В эту минуту послышались тяжёлые шаги, и царевич выбежал.
Взгляд Натальи, который она остановила на князе, был таким же хмурым, как и у сына. Князь поклонился, но взгляд царицы оставался всё таким же нелюбезным.
— Вижу, царь Фёдор не удостоил нас своим вниманием.
— Государь велел кланяться и сказать, что за делами у него нет времени видеть твои пресветлые очи, государыня. Ему досаждают посольские дела.
— Ништо, я подожду...
— Коли не к спеху, то и подождать можно. А ныне не досуг будет царю Фёдору: в Измайлово зовут, заболела царевна Софья.
Наталья пропустила мимо ушей слова о болезни царевны Софьи. Она что-то обдумывала. Казалось, в душе её совершалась борьба. Но вот черты её лица смягчились. Полные губы тронула скупая улыбка.
— Спасибо, князь, что пришёл проведать сиротиночку нашего.
Князь не сразу понял, к чему клонит царица, называя своего Петрушу «сиротиночкой».
— Петруша, покажи князю солдатиков, что подарил тебе дедуня Сергеич.
Из-за открытой двери в соседней палате послышалась возня, и вскоре появился царевич с коробкой, расписанной диковинными зверями и птицами. Он поставил коробку на стол, открыл заднюю стенку и нажал кнопку. Солдатики тотчас же строем начали выходить из коробки.
— Каковы, однако! Изрядно... Изрядно...
Князь и сам с детской непосредственностью следил за игрой.
Царевич бережно закрыл коробку, довольный произведённым впечатлением. Оба они, и князь и царица Наталья, ласково следили за действиями мальчика-царевича, и это сблизило их.
— Подарок Артамона Сергеича, — снова напомнила Наталья, с гордостью произнося дорогое ей имя. — Да сам-то он ныне в беде и туге великой... Прошения его читала, писанные кровавыми слезами. Да не ведаю, как ему помочь.
— Только терпение да покаяние ему помогут.
— Ах, не говорите так, князь! Царь Алексей, ежели бы ему было дано сведать о горькой судьбе Сергеича, в гробу бы перевернулся.
— А ежели бы сведал покойный государь, что был отравлен, что лучший друг предал его?
— Отравлен? Предан? И ты, князь, дал веру предателям и глумителям?
— Не могу, царица, сказать, что совет бояр, принявший решение о судьбе Артамона Сергеевича Матвеева, состоял из предателей и глумителей.
— Их приневолили!
— Побойся Бога, царица! Это хула на государя!
— Или нельзя приневолить и самого государя?
— Над нашим государем волен единый лишь Бог.
Наталья прикусила губу, сожалея о своей несдержанности.
— Я хотела сказать, что ежели бы жив был незабвенный царь Алексей, он не дал бы в обиду Сергеича, — поправилась она. — Тебе ведома, князь, их взаимная приязнь, так будь же в нашей беде наместником покойного царя Алексея. Спаси его друга Артамона Сергеича!..
Ей показалось, что эти слова возымели действие на князя, и она усиленно подбирала новые доводы:
— Враги поднялись противу Сергеича, потому что он один понимал нужду государства. За это и приблизил его к себе мой незабвенный супруг. Спаси его, князь! Царь Фёдор верит тебе. Верните Сергеича в Москву из гиблых мест!
Она пришла в сильное возбуждение. Соскочила с кресла, приблизилась к князю. Он растерянно поднялся с кресла, зачем-то взял её руку, но она выдернула её. Глаза у неё сверкали, накалялись угрозой.
— Царица-матушка, успокойся! Али не ведомо тебе, что царевна Софья просила за Матвеева? Она своей волей ходила на совет бояр, уговаривала вернуть Матвеева в Москву допрежь срока.
— И что приговорили бояре?
— Возвращение Матвеева из ссылки преждевременно.
— Да кто может указать время в сём деле?
— Царица-матушка, что о том ныне говорить? Да кто станет заново решать однажды решённое? В народе начнётся смута.
— Или в государстве нет силы против бунтовщиков? Или стрельцы не под государевой рукой?
— Матушка, дозволь мне слово сказать, — раздался голос ребёнка, прозвучавший довольно властно.
Наталья и князь обернулись на царевича. В горячке спора они забыли о нём. Между тем он давно уже вернулся из соседней палаты, куда отнёс свои игрушки, и внимательно слушал разговор. Горячий, склонный к резким выходкам, он давно уже привык вмешиваться в беседы старших.
— Бунтовщикам надобно головы рубить! А кто не станет рубить ворогам головы, тот изменник!
Наталья несколько смутилась, всплеснула руками:
— Петруша, где ты наслышался таких слов?
Царевич некоторое время молчал. От него не укрылось смущение матери, но он не понимал его причины. Разве он не прав? Может быть, ему лучше сослаться на своего учителя Никиту Моисеевича? Он заглянул в открытую дверь, прислушался, но шагов не было слышно. А матушка по-прежнему была в смущении, и Петруше показалось, что князь посмотрел на него укоризненно. Да как он смеет! Или забыл, что перед ним стоит царевич?
Однако надо было что-то отвечать, и Петруше пришли на выручку слова, сказанные ему учителем. Он крикнул:
— Матушка, или государь не волен в животах своих подданных?
— Волен. Да государь не один решает, а советуясь с боярами.
— Вот уж нет! — горячо воскликнул царевич. Поискал, на что бы опереться, и решительно добавил: — Мне Никита Моисеевич сказывал про царя Ивана Васильевича Грозного... Сей царь бояр не жаловал. Он им головы рубил. И княжатам також...
