Речь убедила императора, и при виде решимости жены решимость Юстиниана воспряла. Он вручил евнуху Нарсесу большую сумму денег, чтобы тот выяснил, кто верховодит «синими», и уговорил их прекратить безобразия из соображений партийной верности. Они уже возвели на трон собственного ставленника; с какой стати им стараться дальше — неужели ради того, чтобы поставить на его место «зеленого»? Деньги Нарсеса оказались не менее веским аргументом, чем его слова. Восстание продолжалось уже слишком долго, чтобы ожидать от него еще что-то полезное; поэтому перед началом следующего действия вожди «синих» сумели увести с ипподрома большинство своих сторонников.
А следующее действие было ужасно. Одновременно с Нарсесом Юстиниан отправил в императорскую ложу Велизария во главе его комитата, чтобы арестовать новоявленного императора. Велизарий не мог пройти по коридору, а перспектива прокладывать себе путь сквозь тяжелые двери и караульные помещения, занятые экскубиторами и доместиками, считавшими Ипатия законным императором, казалась ему неподходящей. Поэтому Велизарий сделал крюк вокруг руин Августея и терм Зевксиппа, по пути подбирая караульне наряды, и подошел к сводчатой галерее, называвшейся портиком «синих», где находился главный вход на ипподром. Мунд и его герулы решительной атакой взломали второстепенные ворота, обычно запертые.
Две группы облаченных в стальные доспехи воинов увидели перед собой не только зачинщиков мятежа, но и самих мятежников, застигнутых в таком месте, откуда они не могли убежать под прикрытием горящей больницы. Солдаты Мунда и Велизария методично расправились со всеми, кто там находился. По самым скромным подсчетам, всего было убито 30 тысяч человек (часть из них не во время резни на ипподроме, а в ожесточенных уличных боях предыдущих дней). Ипатия, несчастное ничтожество, выволокли из ложи и казнили вместе с братом Помпеем, чтобы не оставить причины для будущих беспорядков, и на этом месть Юстиниана кончилась. Он отправил в изгнание восемнадцать человек, которые избежали гибели на ипподроме, но через несколько месяцев без лишнего шума отменил этот приговор. Он мог позволить себе быть великодушным, ибо добился окончательной победы.
V
События были названы восстанием Ника, хотя это была настоящая военная операция со штабом, планом и организованными войсками, милосердные «сине-зеленые» стали внештатными помощниками, а пожары действовали как фактор внезапности. Если бы Феодора не разогнала уныние, царившее на совете, если бы Юстиниан и Велизарий после ее речей не стали действовать со стремительностью молнии, то последовала бы и осада. Мы не знаем, кто спланировал операцию; вероятно, он погиб на ипподроме; но она была хорошо спланирована и близко подошла к успеху.
Проблемы, которые пытались решить вожди восстания, были серьезнее, чем вопрос: быть империи монофизитской или католической, националистической или империалистической. Этот вопрос имел важное значение, хотя ничто не могло объединить римскую и константинопольскую церкви, они сблизились гораздо больше, чем в случае, если бы Восточная империя стала полностью монофизитской. Но императором обязательно должен был остаться Юстиниан, человек широких взглядов и грандиозных замыслов. Восстание Ника было направлено против одного его проекта — африканского вторжения; но в том смысле против всех проектов, поскольку это была попытка переворота в пользу провинциализма, узости мышления и раздробленности.
Завоевания Юстиниана в Италии и Африке не смогли объединить империю, и его военные авантюры на Западе обычно считают непродуктивными актами агрессии. Но посмотрим, чего они достигли. Войны Юстиниана уничтожили царство вандалов в Африке и нанесли смертельный удар королевству готов в Италии. Сентиментальные сожаления об упадке этих благородных варварских племен не могут изменить того факта, что это были ариане, решительно желавшие победы своей секты. Арианство распространялось, будучи официальным вероисповеданием царского двора и высших классов; но это не была соборная церковь, оно не имело центра. В религиозном смысле ариане, как монофизиты в политическом, являлись силой, заслон которой поставили действия Юстиниана, Велизария и Феодоры во время восстания Ника.
И это не все. Возможно, не так важно, что одним из главных проектов Юстиниана было строительство нового храма Святой Софии, который по сию пору остается чудом света. Но существенно то, что один из чиновников, чьей отставки требовали мятежники, был Трибониан, и его отставка была бы равносильна смерти. Ибо Трибониан стоял во главе самого монументального и живучего из всех проектов Юстиниана — кодификации римского гражданского права.
Незадолго до восстания была опубликована первая часть свода гражданского права — «Кодекс». Юстиниан изучил «Кодекс» и пришел к выводу, что он еще не совершенен и не достаточен; по его распоряжению Трибониан и составленная из юристов комиссия заново принялись за составление свода. (Юстиниану ничто не казалось совершенным, его проекты всегда требовали нечеловеческих усилий; отчасти по этой причине начатое им оставалось жить в веках.) Можно представить себе, какой объем работы проделал Трибониан, принимая во внимание, что его комиссии пришлось прочесть около двух тысяч трактатов (более трех миллионов строк), сделать из них извлечения, устранить разногласия, обобщить и систематизировать собранный материал. К тому времени в римском праве царил полный беспорядок, и ему противоречили обычаи варваров, населявших различные области государства. Но свод Юстиниана, подготовленный Трибонианом, сохранил нам римское право, оказав влияние на всю западную цивилизацию, сделав ее лучше и справедливее. Вот что было брошено на чашу весов во время восстания Ника.
Глава 4
Кадисия и завоеванный берег
I
Недостаток второй Персидской империи состоял в том, что она не была империей. Ее правители носили титул Ахеменидов «царь царей», но эти цари, среди которых верховный правитель был вроде председателя комитета, были так многочисленны, в их руках сосредоточилось столько личной власти, что глава государства даже не смел продвигать способного человека, если он не родился в одном из княжеских домов. Там были великие феодалы, называвшиеся «повелителями болот», феодалы поменьше — «повелители деревень» и «рыцари», владевшие частью города или мелким поселением. И вдобавок еще волхвы или маздейские жрецы, которые в любой момент могли обвинить человека в ереси и любой проступок назвать еретическим.
Жесткое сцепление частей системы, закованной в железо, не давало возможности внести в нее изменения. Заменявшая конституцию традиция требовала, чтобы «царь царей» непременно происходил из царского рода, но не уточняла, из какого именно, поэтому в конце каждого царствования, а иногда и в середине разгоралась война за наследство. Можно удивляться, что политический талант, видимо свойственный индоевропейской расе, оказался способен преодолеть такие препятствия и создать относительно упорядоченное административное устройство и относительно справедливую налоговую систему.
Этот талант создал военную систему, одну из наиболее эффективных в раннем Средневековье. Благородство от высшей знати до простых «рыцарей» определялось благородством службы, в особенности военной. Подобно многим обычаям доалександровской империи, ахеменидская традиция, в соответствии с которой благородному человеку достаточно уметь скакать на лошади, метко стрелять и говорить правду, была с тщанием восстановлена и даже улучшена. Знать ничем не умела заниматься, кроме войны, хотя не в той мере, чтобы ее можно было спутать с феодализмом, распространившимся позднее на Западе. Представители военной касты Сасанидской империи не отгораживались от мира в изолированных замках и клялись в верности непосредственно «царю царей», минуя лестницу вассальной зависимости.
