Стрельба велась так интенсивно, что находиться на улицах рядом со стеной было небезопасно. Многие стрелы были украшены дорогими тканями и даже инкрустированы жемчугом, что точно характеризовало Сулеймана Великолепного. В основном лучники разместились на пригородных развалинах. Имевшимся в наличии пушкам не удалось добиться заметных результатов, метясь по наспех возведенным земляным укреплениям цу Залма. На второй день они стали целиться в более высокие здания, особенно в башню Святого Штефана. Можно сделать вывод о меткости и опытности турецких артиллеристов по тому, что пушечные выстрелы даже не заставили графа Николауса уйти со своего поста. Венская артиллерия была ненамного лучше, во всяком случае сначала. Зачастую амбразуры в старых стенах были слишком узки, чтобы как следует установить пушки; к тому же у венцев не было опыта в артиллерийской стрельбе из-за земляных бастионов. Но цу Залм или кто-то из его подчиненных отличался превосходным глазомером; несколько орудий поставили на крыши домов, а для других построили помосты, после чего сумели хорошенько насолить туркам, особенно на берегах реки.
Вена во время осады
Венской артиллерии предстояло сыграть немаловажную роль, а тем временем развернулось главное событие: вылазка конного отряда из Кернтнерских ворот под предводительством австрийца Экка фон Райшаха, состоявшаяся 29 сентября, в тот день, когда Сулейман намеревался позавтракать в Вене. Фон Райшах заметил, что в виноградниках засели турки, и многих убил, прежде чем они смогли собраться. Весь следующий день велась безостановочная стрельба, и в полдень 1 октября меткий артиллерийский обстрел реки привел к результату в виде появления турка, который явился с ничейной полосы, созданной пушками, и сказал, что по родителям он христианин и у него есть важные сведения.
Его передали командиру конницы Вильгельму фон Роггендорфу, который велел немного попытать перебежчика, чтобы убедиться в его правдивости. Он узнал, что турки закладывают мины в совершенно неожиданном месте — не там, где они проложили параллели, а под Винер-Бахом, по обе стороны от Кернтнерских ворот. Сразу был отдан приказ начать контрминирование; на следующее утро произошла подземная битва при свете факелов, когда венцы нашли большой подкоп под воротной башней и уничтожили его. Генерал Роггендорф сохранил перебежчику жизнь; во всех подозрительных подвалах выставили часовых и разложили посыпанные сухим горохом барабаны.
Минеры Сулеймана не сумели застать венцев врасплох; но других способов попасть в город не было, и он решил взять числом и упорством. Турки заложили новые мины под Кернтнерскими воротами и вдоль всего Винер-Баха. Дважды контрминеры добирались до турецких камер с порохом и вынесли из одной камеры не менее восьми тонн взрывчатки; трижды за бурную неделю с 4 по 12 октября взрывались мины, пробивая бреши в стене, одна из них была так широка, что в нее могли пройти двадцать четыре человека плечом к плечу. Привыкшие побеждать янычары бросились в проломы; но за стеной их ждали частоколы, а за частоколами испанские аркебузиры и немецкие ландскнехты с длинными мечами и громадными алебардами, умевшие драться не хуже янычар и лучше вооруженные, учитывая местные условия. После полудня 12 октября у бреши в стене лежали 1200 тел.
Поздно вечером в турецком лагере состоялся военный совет. Дождь не прекращался, продовольственная ситуация в огромной армии заметно осложнилась, так как конвои с провиантом застряли по дороге. Потери в количественном отношении были терпимы — между 14 и 20 тысячами человек, но беспокоил их состав: большинство погибших приходилось на аристократическую конницу и янычар. Гордые янычары были подавлены и занялись ранее несвойственным им делом — жалобами на то, что они напрасно жертвуют своими жизнями. Визирь Ибрагим заметил, что по установлениям Корана достаточно совершить три больших приступа. Но этого было недостаточно для Сулеймана Великолепного. Еще три больших подкопа у Кернтнерских ворот и один под Бергом были уже готовы, и султан планировал поистине грандиозный штурм с использованием всей армии при поддержке всех орудий. За этот штурм он обещал янычарам награду в тысячу аспар на человека и 30 тысяч аспар и высшее воинское звание тому, кто первый войдет в город.
Утром 14 октября все было готово. В 9 часов был отдан приказ взорвать мины и брошены священные лошадиные хвосты. Но с самого начала все пошло не так. Заряд под Бергом не взорвался (австрийцы нашли подкоп и забрали порох), и, хотя мины у Кернтнерских ворот проделали брешь шириной в 130 футов, обломки упали наружу, а защитники города прокопали траншею, огороженную новым частоколом, за которым ждали грозные испанцы и немцы со своими длинными мечами. Со стен можно было видеть, как турецкие офицеры, включая самого визиря, гонят людей вперед кнутами и саблями. Но тщетно; впервые за всю турецкую историю армия почти единодушно отказалась идти вперед.
Во время атаки осколок камня ранил графа цу Залма в бедро, впоследствии он так и не оправился от раны. Той ночью Вена не спала из-за пожаров и криков, ибо янычары сожгли все, что не смогли унести, и бросали пленных в огонь. На следующее утро турки исчезли. Пошел снег.
В покинутых лагерях австрийцы нашли какие-то странные на вид коричневые бобы. Они сварили их; сами бобы оказались не очень хороши, но из них получилась вполне съедобная похлебка. Так впервые в Европу попал кофе.
VI
На поражение турецкой армии в Вене повлияли различные причины, одна из главных — отсутствие у Сулеймана тяжелых орудий, разрушивших стены осажденных городов от Константинополя до Родоса и Белграда. Дождливая погода лишила султана артиллерии и времени на то, чтобы взять город без пушек, минеры не стали эффективным заменителем. Им удалось пробить бреши в городской стене, но их действия позволили венцам создать новые линии обороны за брешами, и массовые атаки турок оказались бессильны против этой обороны. Янычарам еще не доводилось сталкиваться с непоколебимыми испанскими аркебузирами и немецкими ландскнехтами: Запад, наконец, усовершенствовал тактические силы, которые на равных встретились с армией Османской империи.
И все же это скорее следствие, а не причина, сделавшая успех европейцев в Вене решающим. Непобедимые янычары побеждены, и не просто побеждены, но пали духом. Оказалось, что они обычные люди, и они это поняли. Главное, на что надо обратить внимание в этой истории, — награда в тысячу аспар на человека за то, чтобы янычары пошли в наступление, которого они раньше сами требовали у султана. Вена, по существу, ознаменовала конец института янычар, основанного Ала-ад-Дином, — детей инородцев, взращенных в фанатизме. Янычары начали принимать в свой корпус собственных детей (быть янычаром стало привилегией) и приобрели все присущие наследственным кастам недостатки. В итоге от них не осталось ничего, кроме дикости, которая заставляла их бросать пленников в огонь.
Конечно, это случилось не сразу. Янычарам еще предстояло превратиться в строптивую преторианскую гвардию, по своей воле назначавшую и снимавшую султанов, и это превращение было неизбежно. Но даже фаталист должен будет признать, что именно Вена поставила на них крест. Венское поражение, а также то, что янычарам заплатили за поражение, полностью деморализовало их, и они качественно переменились. Замечательный военный инструмент Османской империи дал трещину.
