«Госпожа Услада Сердца пригласила его пройти в спальню, где был уже накрыт стол для пиршества. На нем стояли разнообразные блюда из курицы, утки и мяса, а также острые блюда. Сев, он расстегнул одежды в предвкушении пира, и она поднесла ему чашу вина. Какое-то время они ели и пили, почти не переговариваясь, но ближе к концу пьянящее вино создало более свободную обстановку. Они сдвинули стулья и сидя обнялись, затем она забросила ему на колени ноги, и он дотронулся до них. С этим сигналом его готовности они встали и помогли друг другу раздеться, затем он отнес ее на кровать.
Она тщательно подготовила ложе. На нем лежала двойная подстилка с тем, чтобы им было удобно по ней кататься; покрывало было осыпано ароматным порошком с сильным запахом. Над изголовьем висела картина, изображающая резвящихся Зеленого Дракона и Белого Тигра, к стойкам кровати привязаны колокольчики. Госпожа Услада Сердца с удовольствием отметила, что эти роскошные приготовления были быстро и должным образом оценены, ибо еще перед тем, как он лег рядом, он был уже полностью возбужден. – Через минуту я буду с тобой, – пообещал он, затем извлек расшитый шелковый мешочек. Осторожно открыв его, он разложил у края покрывала следующие предметы: серебряную застежку, колпачок вечного желания, обработанные лекарствами ленты желания, серное кольцо похоти, яшмовое кольцо для яшмового черенка, возбуждающие похоть притирания, бирманский любовный бубенчик.
– Ну, как тебе нравятся мои приспособления для блуда? – спросил он.
Она почти утратила дар речи и не могла ничего сказать, лишь откинулась на подушку, являя собой картину страха и предвкушения. Рот ее приоткрылся, дыхание участилось, руки ослабли, но колена уже поднимались в воздух. Укрепив серебряный зажим на нефритовом стебле, он смазал его притиранием и расположился между ее колен. Оценив положение кратким нажатием на нефритовые врата, он отодвинулся и добавил серное кольцо, а также желто-голубую ленту. Усилившись таким образом, он с трудом вошел в беседку удовольствий, сразу заставив ее вскрикнуть от боли и наслаждения, как будто лезвие все глубже и глубже вонзалось в нее».
[173]
Симэнь Цин очень дорожил «заветным узелком со снастями» (после его смерти он достался ненасытной Цзиньлянь). Еще он носил в кармане коробочку с ароматным чаем и шарик-возбудитель, чтобы «класть в горнило». «Снасти» Симэня описаны и в медицинских пособиях. Из них узнаем, что «колпачок вечного желания» напоминал эротический презерватив, «серное кольцо похоти» повышало чувствительность малых губ, «ленту желания» накрепко обвязывали вокруг основания «стебля» для поддержания эрекции, нефритовое кольцо с выступом или крючком одевали для поддержания эрекции и возбуждения клитора, а «бирманский бубенчик» представлял пустой серебряный шарик, размером с ягоду, который помещали во влагалище перед сношением; под воздействием тепла и движения на находящуюся внутри «бубенчика» дробинку было слышно постоянное позвякивание. Его часто использовали лесбиянки и при женской мастурбации.
Женская мастурбация, в отличие от мужской, не осуждалась и даже косвенно поощрялась. Китайцы верили в опасность эротических снов, заканчивающихся семяизвержением или женским оргазмом. Сны эти возникали при сношении спящих мужчин и женщин с духами. По китайской мифологии женские духи могли превращаться из лисиц в прекрасных женщин и ночью сближаться со спящими мужчинами и красть их ян. Были и мужские духи или бесы, сближавшиеся во сне с женщинами и часто доводившие их до смерти. Даосские пособия дают рекомендации женщинам, попавшим в объятия бесов:
«Поскольку этот вид сношений превосходит все, что бывает между людьми, то если сношения продолжаются долго, женщина становится околдованной, избегает упоминать о них, скрывает их, и не желает сообщать другим. Считая все это прекрасным, женщина умирает и никто не знает причины. Если у вас появилась эта болезнь, лучшее лечение – это совокупление с мужчиной без истечения его семени».
[174]
Совет этот для многих женщин был недоступен. Ведь женщины в гаремах престарелых мужей годами жили без мужской ласки и не имели возможности пригласить целителя опасного недуга. Поэтому использовали средства вроде «бирманского бубенчика» или фаллосов из лакированного дерева или слоновой кости с волнистой поверхностью. Некоторые прикрепляли их к пятке и затем вводили во влагалище. Известны и природные средства. Одним из них был сухой черный гриб с тугой прилегающей шляпкой, сильно напоминающей головку мужского члена. Попадая во влажную среду влагалища, гриб разбухал и приобретал живую упругость и теплоту.
Китайские мужчины ценили анальный секс с женщинами. Его называли «цветы с заднего двора» или «стиль ученых». Поэты сравнивали женские ягодицы с полной луной и описывали как «нефритовый стебель» приближается к «полной луне». Но «стиль ученых» нравился не всем женщинам. Симэнь Цин был большим любителем «цветов с заднего двора», но срывать их ему позволяли далеко не все: согласные были либо низкого статуса, либо, как жена его приказчика, сами предпочитали этот способ любви: «Ей, например, доставляло удовольствие принимать гостей только с заднего двора. И сколько ее не упрашивали, она от этой затеи никак не отступала. Даже ее мужу, Хань Даого, приходилось срывать цветы на заднем дворике. Лишь разок другой в месяц она позволяла ему войти к ней прямо с улицы».
[175] Из своих жен Симэнь уговорил заняться анальным сексом только похотливую Цзинлянь. Но и Золотой Лотос согласилась уступить его просьбам лишь в надежде на щедрые подарки:
«– Дорогая! – шептал он. – Дашь мне сегодня поиграть с цветком с заднего дворика, а?
– Вот бесстыдник! – поглядев на него, заругалась Цзиньлянь. – Что тебе, или с Шутуном мало? Ступай с ним играй!
– Брось, болтушка! – засмеялся Симэнь. – Зачем мне Шутун, если ты позволишь? Знаешь, как мне это по душе! Только доберусь до цветка, и брошу, а?
Цзиньлянь препиралась.
– С тобой не справишься, – сказала она наконец. – Только кольцо сними сперва, потом попробуй.
Симэнь снял серное кольцо, а серебряную подпругу оставил у корня. Он велел жене стать на кровати на четвереньки и повыше задрать зад, а сам слюной смочил черепашью головку и принялся туда-сюда толкать увлажненную маковку. Черепашья головка бодро топорщилась, так что через немалое время удалось погрузить лишь самый кончик. Лежавшая внизу Цзиньлянь, хмуря брови, сдерживалась и, закусив платок, терпела.
– Потише, дорогой! – воскликнула она. – Это ведь совсем не то, что прежде. У меня все нутро обжигает. Больно!
– Душа моя! – говорил он. – Что, сплоховала? Ладно, я тебе куплю шелковое платье с узорами.
– Платье у меня есть, – говорила она. – Я на Ли Гуйцзе пеструю шелковую юбку видела, с бахромой и пухом. Очень красиво! В городе, говорит, купила. Все носят, а у меня нет. Не знаю, сколько стоит. Купи мне такую, а?
