Жители Герата до сих пор помнят легенду о царице Гоухар-шад, супруге Шахруха, сына завоевателя Тимура, которая перенесла столицу Тимуридов из Самарканда в Герат после смерти Тимура в 1405 году. Однажды царица в обществе двухсот прекрасных прислужниц осматривала мечеть и медресе, построенные ею в предместье Герата. Студентов медресе (или талибан) предварительно попросили удалиться, но один из них уснул у себя в комнате. Он был разбужен изысканной и привлекательной прислужницей. Когда прислужница вернулась к царице, она была взволнована, платье на ней было в беспорядке, и ее быстро разоблачили. Вместо того, чтобы наказать ее или студента, царица приказала всем своим прислужницам сочетаться браком со студентами, таким образом благословив их и избавив от будущих искушений. Она подарила каждому студенту одежду и жалование и повелела мужьям видеться с женами один раз в неделю до тех пор, пока студенты не закончат учебу. Эта история воплощает в себе гератскую традицию свободного, человечного ислама и религиозного образования.
Талибы не знали истории Герата и его традиций. Они пришли с тем, чтобы запереть гератских женщин в их домах. Людям запретили посещать гробницы суфийских святых, которыми изобилует Герат. Талибы уничтожили многолетние усилия Исмаил Хана, командующего здешних моджахедов, направленные на то, чтобы дать образование населению. Все школы для девочек были закрыты. Большая часть школ для мальчиков тоже, поскольку учителями в них работали женщины. Талибы разделили немногие действующие больницы на мужские и женские, закрыли общественные бани и запретили женщинам ходить на рынок. В итоге гератские женщины были первыми, кто восстал против усердия талибов. 17 октября 1996 года более ста женщин пришли к дому губернатора, чтобы протестовать против закрытия городских бань. Они были избиты и арестованы. Религиозная полиция ходила по домам и требовала, чтобы мужчины держали женщин дома.
Иностранные средства массовом информации и ООН предпочитали не замечать эти события, но некоторые западные благотворительные организации помяли, к каким последствиям для их деятельности это приведет. После долгих споров и бесплодных переговоров с талибами в Герате ЮНИСЕФ и Фонд спасения детей закрыли свои образовательные проекты в городе, поскольку девочкам было запрещено в них участвовать.
[141] Но прекращение этих программ помощи не остановило талибов. Они быстро поняли, что ООН не готова всерьез противостоять им в вопросе о женщинах. Им даже удалось вызвать раскол среди благотворителей. Различные организации ООН не смогли занять единую позицию на переговорах. Поскольку каждое ведомство пыталось достичь особых договоренностей с талибами, принципы ООН были нарушены, а Талибан вводил все новые и новые ограничения для женщин. «ООН встала на скользкий путь. ООН полагает, что малыми уступками можно удовлетворить международное сообщество и удовлетворить Талибан. В действительности не происходит ни первого, ни второго», — сказал мне глава одной из европейских неправительственных организаций.
[142]
Мир обратил внимание на политику талибов в отношении женщин лишь после захвата ими Кабула в 1996 году. ООН не могла больше закрывать глаза после того, как средства массовой информации рассказали всему свету о бывшем президенте Наджибулле, повешенном талибами, и об обращении с женщинами в Кабуле. Протесты со стороны Генерального секретаря ООН Бутроса Бутрос-Гали, глав ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО, Верховного Комиссара по делам беженцев и Комиссара ЕС по правам человека были оставлены без ответа со стороны талибов.
[143] Все парикмахерские и салоны красоты были закрыты, равно как и городские бани — единственное место в городе, где была горячая вода. Портным было запрещено снимать мерку с женщин — им следовало помнить размеры своих постоянных клиенток. Магазины модной одежды были разгромлены. «Если вы покрасили ногти, сфотографировали друга, играли на флейте, отбивали такт, пригласили иностранца на чашку чая — вы нарушили один из указов талибов», — писал американский журналист.
[144]
До Кабула отсутствие у ООН внятного отношения к происходящему не привлекало к себе внимания, но после оно уже вызвало скандал. ООН подверглась разгромной критике феминисток. В конце концов все учреждения ООН были вынуждены выработать общую позицию. В заявлении ООН говорилось о «поддержке и пропаганде естественного равенства и достоинства всех людей» и «недопущении дискриминации по признаку пола, расы, национальности или религии».
[145] Но в том же документе говорилось о том, что «международные организации с глубоким уважением относятся к местной культуре и обычаям». Это был классический ооновский компромисс, позволивший талибам придерживаться своей линии, обещая разрешить образование для женщин после того, как наступит мир. Несмотря на это, в октябре 1996 года ООН была вынуждена закрыть восемь проектов, дававших заработок женщинам Кабула, поскольку последним было запрещено там работать.
В течение следующих 18 месяцев бесплодных переговоров между ООН, неправительственными организациями, западными правительствами и талибами стало ясно, что твердолобая часть кандагарского духовенства хочет и вовсе избавиться от ООН. Талибан еще сильнее закрутил гайки. Они запретили домашние школы для девочек, которые еще продолжали работать, и запретили женщинам посещать больницы. В мае 1997 года религиозная полиция избивает пятерых женщин — сотрудников американской организации Care International — и требует, чтобы все благотворительные организации получали разрешение на свою деятельность не только от профильного министерства, но и от МВД, Минздрава, Министерства полиции и в Управлении насаждения добродетели и предотвращения порока. За этим следует требование, чтобы все мусульманки — сотрудники благотворительных организаций приезжали в Афганистан в сопровождении родственника мужского пола. Наконец, в июле 1997 года талибы потребовали от всех 37 благотворительных организаций переехать из своих офисов в одно место — полуразрушенное здание бывшего политехнического института. В связи с тем, что Европейский Союз прекратил оказание помощи, учреждения ООН и неправительственные организации покинули Кабул.
Судьба афганских женщин часто закрывает собой то обстоятельство, что и мужчинам, в особенности непуштунам, приходится немногим лучше. Все мужчины — жители Кабула были обязаны всего за шесть недель отрастить длинную бороду, хотя у некоторых народностей, например у хазарейцев, борода почти не растет. Борода не должна была быть короче мужского кулака. Шутили, что главный предмет афганской внешней торговли — волосы для бороды, а мужчинам нет нужды получать въездную визу — достаточно иметь бороду. Религиозная полиция стояла на перекрестках с ножницами, отстригая длинные волосы, а нередко и била виновных. Мужчины были обязаны носить широкие мешковатые штаны до щиколотки и творить молитву пять раз в день.
