«Арабские афганцы» прошли полный круг истории. Сначала, в 80-е годы, они были просто приложением к афганскому джихаду и холодной войне. В 90-е они сами стали играть главную роль для афганцев, их соседей и Запада. Теперь США расплачиваются зато, что они пренебрегали Афганистаном в 1992–1996 годах, когда талибы дали приют наиболее враждебным и воинственным исламистам из тех, с которыми мир столкнулся после окончания холодной войны. Афганистан стал вторым домом всех исламских интернационалистов и террористов, а американцы и западный мир растеряны и не знают, как поступить.
Часть 3. Новая Большая игра
Глава 11. Диктаторы и нефтяные магнаты
Талибан, Средняя Азия, Россия, Турция и Израиль
Строительство большого нового аэропорта в Ашхабаде, столице Туркменистана, было завершено в 1996 году. Гигантское роскошное здание было построено в надежде на западные авиакомпании, которые, как ожидалось, устремятся в богатую нефтью и газом республику в пустыне. Но тишина эхом отдается в его пустых залах. Через несколько месяцев половину здания закроют, чтобы сэкономить на обслуживании, а другая половина до самого 1999 года будет принимать по несколько рейсов в неделю.
В 1995 году в городе Сарах на границе с Ираном был построен новый железнодорожный вокзал. Мраморные стены, мраморные кассовые стойки. Волны каракумского песка облизывают здание со всех сторон. Стоит удушливая жара. Вокзал находится на туркменской стороне новой железной дороги Мешхед-Ашхабад. Дорогу построил Иран. Это — первая прямая ветка между Средней Азией и мусульманскими странами после 70 лет взаимной изоляции. Из Ирана приходит два поезда в неделю: пассажирский и грузовой. Большую часть времени вокзал закрыт.
Связи с внешним миром были главным приоритетом для всех республик Средней Азии после того, как в декабре 1991 года они получили независимость. Но десять лет спустя оказалось, что движение по легендарному Шелковому пути было намного интенсивнее, чем в наши дни. Все эти памятники экстравагантности, неадекватных амбиций и несбывшихся надежд были творениями туркменского президента Сапармурада Ниязова. Большая часть скудного бюджета страны тратится им не на поддержание достойного уровня жизни 4,2 миллионов ее жителей, а на культ его драгоценной личности. Но эти миражи в пустыне пока воплощают лишь несбывшиеся надежды на превращение Туркменистана в «новый Кувейт» (так говорил мне Ниязов в декабре 1991 года).
[193]
Получив независимость, Туркменистан, как и другие богатые нефтью республики Средней Азии, тщетно надеялся продавать свою нефть и газ на внешнем рынке. Среднеазиатские государства не имели выхода к морю. Их окружали конкуренты, потенциальные враги — Россия, Иран, Афганистан, Узбекистан. Сооружение трубопроводов позволило бы им покончить с изоляцией, избавиться от экономической зависимости от России и заработать валюту для того, чтобы поднять на ноги свою экономику после катастрофы, вызванной распадом Советского Союза. В течение 70 лет все пути сообщения: шоссе, железные дороги, трубопроводы — были устремлены в Россию. Теперь они хотели стать ближе к Аравийскому морю, Индийскому океану, Средиземноморью и Китаю.
Энергетические ресурсы Каспийского моря и Средней Азии (мы будем называть их районом Каспия, включая в него Казахстан, Туркменистан, Азербайджан и Узбекистан) были очень сильно завышены в течение последних лег. В начале 90-х годов США оценивали нефтяные запасы Каспия в 100–150 миллиардов баррелей (Мб). Цифра была весьма преувеличена, и теперь их оценивают вполовину меньше, или даже в 50 Мб. Доказанные запасы нефти Каспия составляют от 16 до 22 Мб, что сравнимо с запасами США (22 Мб) и Северного моря (17 Мб) и в 10–15 раз меньше, чем все запасы Ближнего Востока.
Несмотря на это, Каспий — последний неразведанный и неиспользованный нефтеносный район мира, и его открытие вызвало сильное оживление среди транснациональных нефтяных корпораций. Западные нефтяные компании сосредоточили свое внимание сначала на Западной Сибири (1991–1992 годы), затем на Казахстане (1993–1994), Азербайджане (1995–1997) и, наконец, Туркменистане (1997–1999). В 1994–1998 годах 24 компании из 13 стран подписали контракты в районе Каспия. Казахстан имеет самые большие запасы нефти — 85 Мб оценочно, но лишь 10–16 Мб доказанных. Азербайджан располагает 27 Мб оценочно и 4–11 Мб доказанных. Туркменистан имеет 32 Мб оценочно и всего 1,5 Мб доказанных запасов. Оценка запасов Узбекистана — 1 Мб.
Доказанные запасы газа в районе Каспия составляют 236–337 триллионов кубических футов (ткф), что сравнимо с запасами США (300 ткф). Туркменистан занимает 11-е место в мире по запасам газа, располагая: 159 ткф оценочных запасов. У Узбекистана 110 ткф, у Казахстана — 88 ткф, а у Азербайджана и Узбекистана
[194] по 35 ткф.
[195]
Руководители республик Средней Азии были заворожены проектами новых трубопроводов, их маршрутами и связанными с этим геополитическими проблемами. В 1996 году Каспий производил один миллион баррелей нефти в день (б/д), из которых только 300 тысяч б/д на экспорт, в основном из Казахстана. Однако лишь половина этого объема (140 тысяч б/д) вывозилась за пределы бывшего Советского Союза. Каспий давал всего 4 процента мировой добычи нефти. Натурального газа в 1996 году было добыто 3,3 ткф, но только 0,8 ткф пошло на экспорт за пределы бывшего Советского Союза, главным образом из Туркменистана. Регион остро нуждался в новых трубопроводах.
Борьба великих держав за каспийскую нефть и влияние в регионе сравнивали с тем, что происходило в 20-е годы на Среднем Востоке. Но современная Средняя Азия — еще более сложный клубок соперничающих интересов. Великие державы — Россия, Китай, США; соседние страны — Иран, Пакистан, Афганистан, Турция; сами государства Средней Азии и наиболее могущественные игроки, нефтяные компании, участвуют в «новой Большой игре». Название, введенное мною в оборот в журнальной статье 1997 года, прижилось и было подхвачено всеми: политиками, чиновниками, экспертами и нефтяными компаниями.
[196]
Я впервые побывал в Средней Азии в 1989 году во время перестройки, начатой президентом Горбачевым. Я был убежден, что после вывода советских войск из Афганистана национальный вопрос там окажется весьма взрывоопасным. Мне хотелось понять происхождение афганских узбеков, туркменов и таджиков, побывать на их исторической родине. Я часто возвращался туда, его просторными ландшафтами и изучая этнополитический расклад, становившийся все более сложным и неустойчивым. Советский Союз распадался. Случилось так, что я оказался в Ашхабаде во время встречи глав республик Средней Азии 12 декабря 1991 года. Они говорили о распаде Советского Союза и о своей независимости.
