Напряженность между США и Пакистаном существенно возросла после нападения бин Ладена на американские посольства в Африке в августе 1998 года. Тот факт, что ISI свела бин Ладена с талибами в 1996 года и поддерживала с ним связь, а теперь отказалась помочь американцам поймать его, сильно затруднил их отношения, Американцы стали намного жестче. «Существует явная и опасная связь между политической жизнью Пакистана и хаосом в Афганистане. С появлением Талибана есть все больше причин опасаться того, что воинствующий экстремизм, обскурантизм и сектантство заразят и соседние страны. Если „талибанизация“ будет распространяться дальше, Пакистан потеряет от этого больше всех», — сказал в январе 1999 года заместитель госсекретаря США Строуб Талбот.
[272]
Но американцы не были готовы публично критиковать Саудовскую Аравию за ее поддержку талибов, хотя в частном порядке они убеждали Саудовскую Аравию использовать ее влияние на Талибан и для выдачи бин Ладена. Даже американские конгрессмены стали задаваться вопросами о противоречивости политики США. «Я хочу ответа на вопрос, не привела ли тайная политика нашей администрации к победе Талибана и не она ли позволила этой жестокой партии удержаться у власти, — сказала конгрессмен Дана Рорабахер в апреле 1999 года. — США поддерживают очень тесные отношения с Саудовской Аравией и Пакистаном, но, к несчастью, не мы руководим ими, а они определяют нашу политику».
[273]
У Пакистана появилась проблема: американцы до такой степени демонизировали бин Ладена, что для многих мусульман, особенно в Пакистане, он стал героем. США снова сосредоточились на одном — поимке бин Ладена, упустив из виду общую проблему терроризма в Афганистане и установления мира. У Вашингтона существовала политика в отношении бин Ладена, но не в отношении Афганистана. От поддержки Талибана США ударились в другую крайность — полное отвержение талибов.
Соединенные Штаты отказались от поддержки талибов в основном из-за давления, оказываемого феминистами внутри США. Афганские женщины-активисты, например, Зиба Шориш-Шемли, побудили феминистское большинство развернуть кампанию по сбору средств в поддержку афганских женщин, чтобы заставить Клинтона занять более жесткую позицию в отношении Талибана. В ней приняли участие около трехсот женских, профсоюзных и правозащитных организаций. Кампания стала особенно популярной после того, как Мэйвис Лено, жена комика Джея Лено, пожертвовала 100 000 долларов. «США несут долю ответственности за те условия, в которых находятся афганские женщины. Многие годы наша страна снабжала моджахедов оружием для войны против Советов», — заявила миссис Лено на слушаниях в Конгрессе в марте 1998 года.
[274]
С помощью Лено организация Feminist Majority организовала в честь афганских женщин большой прием с участием звезд сразу после церемонии вручения премии Оскар в 1999 году. «Война Талибана против женщин стала последней cause celebre
[275] в Голливуде. Тибет больше не в моде. Теперь в моде Афганистан», — писала Washington Post.
[276] Лено была знаменитостью в американской «культуре знаменитостей», поэтому ее мнение приобрело популярность. Хиллари Клинтон, стараясь приобрести поддержку феминистов в видах своей будущей политической карьеры, несколько раз выступила против талибов. «Когда так называемая религиозная полиция избивает женщин за то, что они не полностью закрывают свое тело или слишком шумно передвигаются, само по себе избиение не есть цель. Цель — сломить дух этих женщин», — говорила госпожа Клинтон в одной из речей в 1999 году.
[277] Казалось, политика США описала полный круг, от безусловного принятия Талибана до его безусловного отвержения.
Глава 14. Хозяин или жертва
Афганская война для Пакистана
В последние дни июня 1998 года в пакистанском МИДе и министерстве финансов стоял переполох. Бюрократы метались между двумя министерствами и секретариатом премьер-министра с портфелями, набитыми бумагами, требовавшими подписей разных министров, Через несколько дней, 30 июня, заканчивался 1997/98 финансовый год и начинался новый. Все министерства старались потратить выделенные им на текущий год ассигнования и выбить у министерства финансов больше денег на будущий год. За несколько недель до этого (28 мая) Пакистан, вслед за Индией, испытал шесть ядерных зарядов, после чего Запад ввел карательные санкции против обеих стран, породив крупный валютный кризис в Пакистане и усугубив глубокую рецессию, продолжавшуюся с 1996 года.
Несмотря на это, 28 июня страдающее от отсутствия наличности министерство финансов утвердило выплату 300 миллионов рупии (6 миллионов долларов) на зарплату для администрации Талибана в Кабуле. Ассигновка позволяла МИДу тратить 50 миллионов рупий ежемесячно в течение следующих шести месяцев на зарплату правителям Афганистана. МИД должен был замаскировать эти деньги в своем бюджете и бюджетах других ведомств, чтобы они не фигурировали в бюджетном отчете за 1998/99 финансовый год и не попались на глаза странам-донорам, требовавшим сокращения государственных расходов ради выхода экономики из кризиса.
В 1997/98 финансовом году Пакистан оказал Талибану помощь в размере около 30 миллионов долларов.
[278] Сюда вошли 600 000 тонн пшеницы, дизельного топлива, бензина и керосина, частично оплаченного Саудовской Аравией, вооружение и боеприпасы, авиабомбы, техническое обслуживание и запчасти для оставшегося от советских времен вооружения, например, танков и тяжелой артиллерии, ремонт и обслуживание ВВС талибов и их аэродромов, дорожное строительство, поставки электричества в Кандагар и зарплата. Пакистан также помогал Талибану самому закупать оружие и боеприпасы на Украине и в Восточной Европе. Деньги, выделенные на зарплату, редко доходили по назначению и тоже шли на военные нужды. Многие месяцы чиновники Талибана в Кабуле не получали зарплату вовремя. Официально Пакистан отрицал, что он поддерживает талибов.
