— Съезжаешь с ответа, — понимающе кивнула она. — Значит, не ведьма.
— А ты проверь! — осклабилась Карамазова, фамильярно переходя на «ты».
Она приняла вызов. И я мысленно похвалила ее за верный ход. Иначе бы Таня размахивала кулаками до тех пор, пока одним решающим нокаутом не сбила бы с противника маску вежливости, доведя его до крика и визга.
— Ну что ж… — Лицо Тани стало довольным, будто ей предложили любимое лакомство. — У моей подруги есть большая проблема, — начала она по-американски, округло выговаривая каждое слово — так обычно произносят начало загадки: «Два конца, два кольца, посредине — гвоздик…» — Ты могла бы ей помочь?
Таня замолчала, ожидая, что противница попадется в ее капкан, задав вопрос «Какая проблема?» «Ну ты же ведьма! — ответит ей Таня. — Догадайся сама». И засчитает себе первый удар.
Карамазова покровительственно улыбнулась.
«Это ножницы, деточка… А теперь садись за свою парту и не шали».
И я внезапно поняла: ведьма! Даже глаза у нее не человеческие — ярко-желтые, цвета огня, меда и янтаря. У людей не бывает таких глаз.
Ведьма лихо вставила в глаз монокль и навела его на меня.
— Проблема весьма банальная, — сообщила она, вычеркивая Таню из поля зрения и разворачиваясь ко мне всем корпусом, — любовь. И, к сожалению, любовь несчастная. Вы не в состоянии соединиться с любимым человеком, но не способны быть счастливой без него. Такая судьба… Ничего ты тут не попишешь…
Это был удар под дых — голова закружилась, в горле запершило, грудь сдавило, живот подвело. Она попала в точку. И я падала, тщетно пытаясь найти опору, убедить себя, что ее попадание случайно. Профессиональная гадалка просто произнесла свой собственный штамп № 325. Одно из тех абстрактных обтекаемых пророчеств, которые приходятся впору большинству клиенток моего возраста.
Но безысходность ее слов сковырнула корку на моей незаживающей любви, и разум не мог бороться с болью.
Такая судьба… Я машинально посмотрела на свои изуродованные ладони, где линии судьбы, жизни и любви перечеркивали рваные, так и не успевшие зарубцеваться до конца шрамы от ножа.
Ничего ты тут не попишешь! Ни ножом, ни пером, ни топором.
— Странно, однако… — изумилась колдунья, продолжая разглядывать меня в кругляш стекла. — Я вижу еще одну судьбу. Две судьбы крест-накрест. Вау! Что это?!
Выронив монокль, ведьма схватила мои раненые руки и потянула их на себя столь резко, словно это были ее вещи, которые она вдруг обнаружила у меня. Вещи важные и опасные, предназначения коих я не знала, равно как не знала и того, что не имею права прикоснуться к ним, не говоря уже о том, чтобы легкомысленно носить их с собой.
Она раскрыла мои ладони, как листки бумаги — документы, из-за которых уже перестреляли друг друга несколько банд, уже разразилось десяток войн, способные спровоцировать мировой переворот и ядерную катастрофу, по нелепой случайности оказавшиеся у меня.
— Откуда у вас это?!
Ее желтые глаза вцепились мне в душу — так бравый милиционер хватает за грудки опасного преступника, нарушившего разом все статьи уголовного кодекса.
— Откуда вы знаете заклятие на зеркале?!
— А что такое? — пренебрежительно изрекла Таня. — Валя просто гадала на зеркале на Крещение!
— Откуда вы знаете это заклятие? — Карамазова даже не обернулась на Танин голос. Ее огненные глаза зондировали меня, и я почти осязаемо чувствовала, как они копаются в моей душе без ордера на обыск, переворачивая там все вверх дном, разбрасывая вещи, перечитывая мою личную корреспонденцию, записи и дневники в судорожных поисках ответа.
— Да чего вы пристали? — Таня злилась все сильнее. — Святочные гадания печатают сейчас во всех женских журналах! — Проистекающее было явно неприятно мне и совершенно непонятно ей. Кроме того, ведьма упрямо не обращала на нее внимания, игнорируя ее бесспорное лидерство.
— То, что печатают в журналах, — дамские развлекалочки, — немилосердно обломала ее Карамазова. — Откуда вы могли узнать это заклятие?!
— Отпустите меня, — прошептала я, измученная ее напором. — Я сама все скажу…
— Ну!
— В детстве мне рассказала подружка.
— Откуда она узнала?
— У ее папы была книжка…
— Фамилию, имя помните? — быстро спросила она. И я поймала себя на мысли, что происходящее все больше и больше напоминает допрос.
— Подругу звали Лола. Лолита Микулик. Она уехала в Америку с родителями… Она мне даже не пишет. Я больше ничего не знаю. Пустите! — взмолилась я.
Ведьма опустила глаза и отпустила мою душу.
— Микулик, — повторила она. И я догадалась: фамилия небезызвестна ей. — Виктор Микулик. Так звали ее отца?
— Кажется, да. Я не помню…
— А заклинание запомнили? — Ее тон был суровым. — Сможете повторить?
Я напряглась. Тогда, зимой, слова Лолиты разом всплыли в моей памяти. Но сейчас я помнила лишь обрывки, ошметки фраз.
— «Кушай меня, пей из меня кровь…» — неуверенно выговорила я. — Что-то в этом роде.
— Вы только это говорили? — требовательно спросила ведьма.
— Да нет, я помню, там было много слов, — продемонстрировала свою осведомленность Танька.
Впервые с начала беседы Карамазова удостоила ее взглядом.
— А вы можете их вспомнить? — заинтересовалась она, вернувшись к официальному «вы».
Таня поджала губы и задумчиво почесала нос.
— Примерно… «Плоть от плоти моей, кровь от крови моей…»
Стоило ей начать, конец сам собой всплыл в моей памяти.
— «…приди есть мою плоть, пить мою кровь, ибо ты — это я!» — выплюнула я скороговоркой. — А перед этим я выставила зеркала так, чтобы появился коридор в бесконечность…
— Сатанинский коридор, — уведомила меня Карамазова.
— …и разрезала обе ладони ножом. И, как только я произнесла заклятие, в зеркале появился кто-то…
— Мы все его видели, — поспешно внесла свою лепту в рассказ Таня. — Черная фигура, она неслась прямо на Вальку. И Валя заорала: «Чур сего места!» — и потеряла сознание. Мы все тогда страшно перепугались.
Карамазова слушала нас внимательно, как учительница, сверяющая ответ ученика у доски с параграфом в учебнике.
— И кого вы увидели в зеркале? — уточнила она.
— Она не помнит, — ответила за меня Таня.
— Правда не помню, — подтвердила я. — Сколько ни старалась вспомнить потом — не смогла.
— Что ж, это нетрудно предположить, — сухо сказала ведьма. — Кого бы вы ни увидели — это был именно тот человек, о котором я говорила. Тот, с кем вам не суждено было соединиться. Но вы попытались перечеркнуть свою судьбу. Вот в чем проблема… Alea jacta est
[8].
