Ньюфаундленд зычно залаял, подзывая отставшую хозяйку. Уже практически освоившая собачий язык, она без труда перевела: «Иди скорей. Мы очень нужны!» — и привычно умилилась этому собачьему «мы», никогда не отделявшему себя от хозяина.
Пыхтя и отдуваясь, Иванна осилила последние ступеньки и увидела, что на коврике возле двери ее квартиры сидит девушка.
— Кто вы? — еле слышно спросила ведьма.
Девушка не ответила. Даже не обернулась на голое Она мутно смотрела на Рэтта невидящими обреченными глазами, словно тот был лишь сомнительным видением, в осязаемости которого она сомневалась.
Тело гостьи было сжато: плечи опущены, ноги плотно прижаты друг к дружке, руки боязливо сжимали колени. Было видно: она сидит так давно, и эта скукоженная, успевшая заржаветь от неподвижности поза кажется ей единственным способом заставить замереть боль… Или страх. Страх, столь осязаемый, что он уже стал болью.
«Ей плохо!» — гавкнул Рэтт.
— Вам плохо? — вежливо поинтересовалась Карамазова. — Вы ко мне?
Девушка чуть заметно кивнула.
Да, пожалуй, за всю свою практику Иванна не видела клиента, которому было бы так плохо!
И в ту же секунду ведьма почувствовала себя живой. Кровь помчалась по жилам, словно кто-то отвернул кран, выпустив лихую пенную струю, тело стало гибким, хищным, уверенным — подчиненным цели. И рука, которую она протянула гостье, чтобы помочь ей встать, была сильной, как у статуи Командора.
Девушка дернула слабой кистью. Движение было замедленным и вялым. Одним рывком Карамазова поставила гостью на ноги и крепко обняла, прижимая к себе.
Дверь услужливо распахнулась пред ними.
— Пойдемте со мной, — сказала ведьма.
Сгусток страха и боли льнул к ней, умоляя о помощи. У девушки не хватало сил даже на то, чтобы присосаться к телу колдуньи и вампирить энергию. Единственное, на что у нее оставались силы, — надеяться: здесь ей могут помочь.
В обнимку они медленно доковыляли до кабинета.
— Садитесь… вот сюда.
Гостья рухнула в кресло и тотчас снова сжалась в ком: втянула шею, обняла плечи обеими руками, будто хотела свернуться ежом, спрятаться сама в себя, как улитка.
Карамазова сняла пальто и, присев на корточки, подбросила поленья в угасший камин. Она слышала, как входная дверь захлопнулась за Наташей. Певица втащила на кухню два тяжелых кулька и начала с шумом выгружать из них банки и пакеты. Сие означало, что уходить, тактично оставив ведьму наедине с клиенткой, подруга не помышляет.
«О’кей, — осклабилась про себя Карамазова. — Боевые действия продолжаются».
Сейчас ей страстно хотелось померяться силой с Могилевой. Первый раунд был проигран вчистую. Но теперь бой состоится на ее территории!
Вытянув губы в трубочку, Иванна подула на дрова — в камине вспыхнул огонь. Дешевый цирковой прием, но на клиентку он должен произвести впечатление.
Так и есть. В стеклянных глазах девушки что-то дрогнуло — она уставилась на Карамазову вопрошающим взглядом. Вопрос слабо бился в ее глазах маленькой рыбкой, пытающейся пробиться сквозь толстый слой льда.
Карамазова не торопясь достала с каминной полки черную шапочку и надела ее на голову двумя руками — как корону. В отличие от монокля, подаренного ей бабушкой, шапочка не была магической. Но она могла ею стать.
— Ты должна избрать для себя вещь, которая символизировала бы твою суть, — сказала бабушка Ева.
— Какую вещь? — не поняла она тогда.
— Артист перевоплощается, надевая костюм Гамлета, священник, облачаясь в рясу. Ты должна найти символ своего колдовства, и если ты поверишь в него, твоя вера сделает его волшебным.
Тогда-то Иванна и выдумала свою шелковую шапочку мастера. Вначале она надевала ее перед встречей с клиентами и во время приготовления отваров и зелий, потом, сама того не замечая, начала носить не снимая, чувствуя, что без шапки на голове становится какой-то голой и беспомощной, словно теряет собственное «Я».
«Итак, — сказала себе ведьма, — начнем».
Она обернулась.
Гостья заторможенно глазела на нее. Наташа молча вошла в комнату с «Женским журналом» в руках, умостилась в кресло-качалку у окна и демонстративно погрузилась в чтение.
Ведьма вытащила из пачки коричневую сигарету «Captain black» и поощрительно посмотрела на гостью.
— Я слушаю вас.
— Вы… ведьма? — Каждый слог давался клиентке с трудом. — Настоящая?
— Да, я ведьма.
Даже не глядя на Наташу, Карамазова знала: та с трудом сдерживает желание опровергнуть несокрушимость данного тезиса.
— Помогите мне. Снимите с меня это.
— Что это?
— Не знаю. — Девушка скривилась, как от боли. — Вы должны знать… не я. Может, сглаз. Нет, не сглаз… Заклятие… на смерть… не наше — чужое. Оттого мне так страшно. Я знаю, что умру… И я… не хочу умирать. Помогите… пожалуйста.
Последнее слово она произнесла почти неслышно.
— Как вас зовут? — Фокусы продолжались. — Мне кажется — Владимира.
— Владимира. Мира.
— Успокойтесь, Мира, я помогу вам, — пообещала Иванна.
Раньше она никогда не давала обещаний, не выслушав сути дела. Но сейчас понимала, что должна дать свое слово — твердое, крепкое, незыблемое. Только ухватившись за него обеими руками, клиентка сможет найти в себе силы выбраться из бездны без дна, куда она летела, словно Алиса в кроличью нору, не чувствуя ничего, кроме свистящего в ушах страха.
— Слышите, я помогу вам.
И Мира услышала — ее взгляд стал осмысленным, потянулся к ведьме, вцепился в нее, как вцепляется мертвой хваткой утопающий в протянутую ему руку. Вцепляется так, что остается одно из двух: либо его вытащат на берег, либо он утащит своего спасателя в омут…
На долю секунды Карамазовой стало не по себе, неуверенность в своих силах впилась в сердце комариным хоботком. Но, презирая ее, она лишь выше подняла голову в черной шапочке.
— Помогу, можете не сомневаться. Но вы должны рассказать мне все по порядку, Мира.
Девушка быстро кивнула и так же быстро произнесла:
— Все началось с браслета.
— С браслета, — твердо повторила Карамазова.
Это был уже не колдовской, а стандартный психологический прием — дать понять человеку, что ты его понимаешь.
— Да, с браслета, — сказала гостья уже уверенней. — С браслета Вуду, который Люк привез мне в подарок.
— Кто такой Люк?
— Люк — мой муж Леонид.
— Откуда он привез вам браслет?
— С Кубы.
— Давно?
— Почти полгода назад.
