Победа была одержана, но Комитету не пришлось ее отпраздновать. После того как летом 1934 г. было принято решение передать всю экономику Севера под начало Главсевморпути, положение Комитета становилось все более неопределенным. Не было больше вопросов для «согласования», комиссариатов для лоббирования и бюрократов для выведения на чистую воду. В эпоху индустриализации и изучения «северных богатств» о защите малых народов от Главсевморпути не могло быть и речи. Новая роль Комитета — представительство интересов всего Севера — противоречила официальной доктрине непогрешимости Главсевморпути, а также недавно декларированному принципу равноправия малых народов: в конце концов, у других национальных районов не было специальных представителей в Москве. Тем временем кризис этнографии положил конец надежде Комитета создать научно подготовленные кадры для Севера и завел его руководителей в дебри «псевдосоциологической схоластики».
Продлевать агонию не было смысла. На своем пленуме в 1934 г. Комитет принял решение о самороспуске — но «при одном условии»: Совнарком должен был сформировать «особую организацию, руководящую работой социалистического освоения и реконструкции хозяйства северных окраин»
. Бывшие защитники коренных северян провозгласили, что «цель, поставленную партией в отношении малых народов Севера, еще нельзя считать окончательно достигнутой», и выразили пожелание, чтобы им на смену пришло финансово независимое учреждение, которое бы занималось настоящим, а не будущим и тем самым дополнило бы Главсевморпуть, деятельность которого, по осторожному выражению Скачко, «пока мало задела хозяйство этого [местного] населения»
.
Последнее желание Комитета удовлетворено не было. Летом 1935 г. Комитет содействия народам северных окраин был распущен и управление малыми народами Севера было формально передано Главсевморпуги
. В оптимистическом некрологе Скачко объявил, что цели партии по отношению к малым народам Севера были достигнуты
.
Тем временем Главное управление Северного морского пути стало главным символом скорости и размаха советской индустриализации. Будучи всемогущим правителем одной трети территории СССР, оно служило наглядным доказательством, что даже самые суровые условия бессильны перед решимостью и все возрастающей компетентностью советских людей. То была героическая эпоха в истории страны: на смену полчищам самоотверженных тружеников шли герои-великаны; окружающая среда отступила перед человеческой сознательностью; «кадры» восторжествовали над техникой
. В числе прочих перемен гигантские муравейники строек первой пятилетки уступили место Северному морскому пути, а на смену вынужденному союзу пролетарских директоров и буржуазных спецов пришли директора-специалисты, одним из символов которых стала высокая бородатая фигура председателя Главсевморпуги — вездесущего и жизнерадостного «научного гения» Отто Юльевича Шмидта. Под его руководством новая порода гигантов могла противостоять холоду, огромным расстояниям и силе земного притяжения и завоевать вселенную для СССР так же, как они завоевали СССР для социализма.
В августе 1933 г. пароход «Челюскин» вышел из Мурманска и взял курс на Тихий океан. Специальная комиссия объявила о его непригодности для такого путешествия, два капитана отказались возглавить обреченное предприятие, но Шмидт настоял на необходимости «развеять всякое неверие в действенность Северного морского пути, как пути коммерческого»
. Неподготовленный и плохо оснащенный, «Челюскин» кое-как дотащился до Берингова пролива, но был остановлен льдами, оттеснен в Чукотское море и раздавлен торосами в феврале 1934 г., оставив команду на дрейфующей льдине
. То, что за этом последовало, стало одним из центральных общественных событий 1930-х годов и началом полярного эпоса, подарившего власти плодотворную метафору и действенный патриотический лозунг. На глазах у «всего советского народа» кремлевские вожди лично руководили спасательной операцией; отчаянные пилоты весело совершали чудеса героизма; а «челюскинцы» превратили свою дрейфующую льдину в образцовую «частицу советской земли». Один из авиаторов докладывал, что, когда он наконец смог установить радиоконтакт с лагерем, Шмидт отказался говорить с ним, потому что в это время читал одну из своих регулярных лекций по диалектическому материализму. А когда первый самолет приземлился на льдине, потерпевшие бедствие моряки немедленно потребовали отчета о ХУЛ съезде партии и слушали два с половиной часа с неослабевающим вниманием
. Драма завершилась спасением челюскинцев и их триумфальным прибытием в Кремль среди парадов и демонстраций. Как выразилась специальная правительственная комиссия, «советская авиация победила»
.
С этого момента символическая функция Северного морского пути состояла в том, чтобы раз за разом испытывать мужество нового советского человека, предоставляя грозную ледяную арену для его все более дерзких подвигов. Руководители партии и правительства были «закалены» арктической ссылкой; теперь настал черед их «сыновей» и учеников
. Ежегодно одерживались новые победы и устанавливались новые рекорды, самолеты летали все выше и выше, а корабли плавали все быстрее и дальше. Не страшившийся стихий Главсевморпуть не собирался замедлять свое наступление из-за туземцев. Не существовало ничего невозможного, и не было нужды ни в какой особой политике. Малые народы ничем не отличались от других народов, кроме разве что численности: чтобы подчеркнуть этот факт, новые хозяева Севера называли их «националами», а не «туземцдми». Даже если отсталость еще существовала, причиной тому был недостаток средств и, по умолчанию, неверная политика предыдущей администрации, которая привела к этому недостатку.
Чиновники Главсевморпути были возмущены состоянием северной экономики и служб, которые они унаследовали. Они не представляли себе, что большая часть кочевых советов находилась за пределами досягаемости, что оленеводческие совхозы превратились в транспортные узлы, что на Крайнем Севере не существовало денежного обращения, что система снабжения не функционировала и что кадры были малочисленны и ненадежны. Из 466 официально существовавших школ только у 125 были помещения; учителя и врачи не говорили на местных языках, получали низкую зарплату, не имели жилья и все время пытались сбежать. Здания культбаз, каково бы ни было их первоначальное назначение, по большей части служили жилыми бараками
. Решение состояло в том, чтобы положить конец политике опеки и исключительности и применить к националам проверенные советские методы преодоления «противоречия» между производственным потенциалом и «развитием производительных сил»: «Осуществляя ленинско-сталинскую национальную политику, организации Главсевморпути вместе с территориальными партийными и советскими организациями могут в короткий срок устранить это несоответствие и быстро поднять хозяйственное и культурное развитие народов Севера до уровня передовых районов и областей СССР»
.
Культбазы, как наиболее явные пережитки эры опеки, должны были исчезнуть. «Этот способ себя изжил, — провозгласил Шмидт. — Это не значит, конечно, что мы должны закрыть культбазы, но мы должны теперь уже идти по нормальному пути развития отдельно школьного и лечебного строительства». «Нормальный путь» требовал огромных денежных затрат, и Главсевморпуть располагал достаточными средствами: в первые три года только в школьное строительство предполагалось вложить 19 млн. рублей. Самое главное, «вопросы культуры на Севере нельзя отрывать от вопросов хозяйства, развития экономики Севера». Это означало, что здравоохранение и образование могло улучшиться только в результате лучшей организации снабжения, контроля и коммуникаций. Предполагалось, что хозяйство коренного населения выиграет от реального (а не только де-юре) участия в общегосударственном финансовом рынке. Натуральный обмен должен был прекратиться, «даже если это уменьшит поставки пушнины»: рано или поздно «человек поймет, что такое деньги, что на них он может купить, что он хочет, а не то, что ему навязывают по какому-то договору, иногда плохо составленному». Особые коммерческие учреждения в национальных колхозах («интегральную кооперацию») следовало заменить государственной торговлей — т.е. чиновниками Главсевморпути
.
