— Мы не враждебны Империуму, — объявила Дематея. — Мы верны его идеалам, но не властям.
— Новый порядок? Мы должны подчиниться наследственной всепланетной тирании, чтобы вам легче было подавлять наш дух? — скептически проговорил Дидимус. — Хватит! Мы отделяемся от Империума. Ваш «новый порядок» не принес Олимпии ничего хорошего.
— Ничего хорошего, говоришь? — Пертурабо поднял руку, призывая всех к благоразумию. — Единство. Мир. Новые технологии. Легкая жизнь, свободная от войн и внешних угроз. Если бы не я, каждая мать на планете до сих пор бы молилась, чтобы Черные Судьи не вернулись, пока живы ее дети. Чего вы лишились? Возможности воевать друг с другом? Жалеете о времени, когда в любом городе одна семья стояла выше всех прочих? У вас большие проблемы с пониманием истины.
— Мой господин, вы избавили нас от одного кошмара, но заменили его гораздо худшим! — запротестовал Дидимус. — Раньше у нас забирали десятки людей раз в столетие, теперь рекрутируют тысячи каждый год.
Примарх сузил глаза. Металлические подлокотники заскрипели в его хватке.
— Вы отняли у нас детей, — поддержала Дематея. — Забрали их, изменили, повели на смерть в чужих мирах. Для противников вы и ваш Император ничем не лучше Черных Судей. Древние владыки скопления Меретара украли у нас во много раз меньше людей, чем отобрали вы.
— Ложь! — огрызнулся Пертурабо. — Теперь ваши сыновья — герои, а не расходный материал.
— Так докажите, что это так, — взмолилась женщина. — Дайте слово, что ваш Император ценит их самопожертвование.
По телу примарха пробежала жаркая дрожь гнева.
— Не обращайте его имя против меня, — угрожающе тихо произнес Железный Владыка.
— Так что с нашими жалобами? — напомнил Дидимус. — Нужно разобраться с политической ситуацией. Если вы хотите, чтобы мы остались частью вашего государства, положение должно измениться!
Пертурабо повернулся к нему с застывшей улыбкой.
— А что с вашими жалобами? Ты серьезно считаешь, что они относятся к делу?
Теперь он изображал саркастичное дружелюбие победившего деспота. Такую роль примарх уже играл прежде, и аристократы понимали, когда с ними обращались подобным образом. Железный Владыка говорил себе, что поступает так по необходимости, а не для удовольствия.
— Вы рассмотрите наши запросы?
Фальшивая улыбка Пертурабо угасла.
— Разве ты еще не понял? До сих пор думаешь, что Олимпия — особенный мир, потому что здесь нашли меня? Ваша планета ничем не отличается от других, отвергнувших свет и защиту Императора. Она нарушила Согласие, и за это испытает на себе гнев нашего легиона, как и любой мятежный мир.
Он встал — нет, вознесся над людьми.
— Вы не были на передовой Великого крестового похода. Вы не видели, как я сжигал планеты, искоренял цивилизации, истреблял без остатка ксенорасы. Если бы вам показали хоть один из ужасов, таящихся в пустоте, вы молча отдали бы мне своих детей. Я пролил столько крови с единственной целью: уберечь человечество. Все колонии людей, отказавшиеся от предложения Императора, были уничтожены, хотя среди них встречались и те, что превосходили Олимпию красотой и развитием. Почему? Ради спасения основной массы человечества. Вы чрезвычайно глупы, раз решили, что вам спустят это оскорбление. Вы — ни много ни мало — восстали, и кара будет соответствующей.
— Мы пришли на переговоры! — залопотал Дидимус. — На третейский суд, созванный по древним уложениям Эйрены, а вы угрожаете нам насилием?
— Хочешь мира? — яростно произнес Владыка Железа. — У вас был мир, но вы отвернулись от него. Я осудил вас в тот же миг, как услышал об измене, и признал вашу вину. — Он шагнул вперед. Эмиссары испуганно отшатнулись. — С предателями не ведут переговоров.
Пертурабо усмехнулся, нервно и с ноткой безумия. Рациональная часть его сущности, которая некогда управляла рассудком примарха, с тревогой наблюдала за этой пантомимой, но никак не могла повлиять на развитие событий. Примарх сомневался, что захотел бы остановиться, даже если бы мог. Много дней он размышлял, что должен сделать, и неотвратимо приближался к пути крови. Сейчас, вступив на него, Пертурабо почти с облегчением готовился проследовать дальше, к закономерному финалу.
— Узрите!
Примарх кивнул своим Доминаторам. Воины потянули отключенными силовыми кулаками за толстые золотые веревки. Шнуры наверху стен развязались, полотнища шатра упали на пол; остался только купол. Порыв холодного ветра смел песок с пола. Пертурабо указал в сторону черных укреплений Кардиса, что возвышались над горизонтом. Напротив них пролегала глубокая расселина Кардикронского прохода, ряды стен которого напоминали воротник рептилии, раздутый в момент опасности.
— До того как я покорил Кардис, эти стены считались неприступными. Более чем тысячу лет ни одному врагу не удавалось сокрушить их до меня. Я перестроил их по лучшему плану, и теперь они непреодолимы для любой наземной атаки, кроме моей. Но я не стану покорять этот город, как некогда. Не стану разбивать его бастионы и приказывать воинам убивать его жителей.
Некоторые аристократы явно успокоились. Другие были более осторожны.
— Тогда что вы сделаете? — спросил Евгон Птолемиад из Кардиса.
— Уничтожу его. Полностью. Сотру с лица земли. Кардис был местом моей первой победы в войне за объединение Олимпии, так пусть же с него начнется усмирение. — Пертурабо откинулся на спинку трона. — Да возвестит огонь о возвращении Железного Владыки.
— Нет! Прошу, господин, не надо! — взмолился Птолемиад.
— Вы не можете… — начала Дематея.
Примарх сжал кулак.
Корабли на орбите низвергли сияющие копья света. Лучи лэнсов ионизировали атмосферу, и ударные волны перегретого воздуха пронеслись над хребтами подобно раскатам грома. Потоки энергии врезались в едва видимый пузырь пустотного щита над Кардисом. Силовое поле схлопнулось, и рев отразился от суровых ликов олимпийских гор.
Пронзительный визг летящих к поверхности тяжелых снарядов заглушил любые слова. С небес упали гигантские бомбы, раскаленные добела от трения о воздух. Оставив за собой дымные, изящно переплетавшиеся следы, они взорвались и со свирепым ревом пламенного разрушения сровняли Кардис с землей.
Небо полыхнуло. Посланники закричали, прикрываясь руками от вспышки.
Над городом распустился атомный цветок. Завывающий ураган снес шатер и повалил эмиссаров на колени. Огонь, хлынувший во всех направлениях, поджигал горные леса и превращал возделываемые долины в отравленный пепел.
— Я долго и тяжко бился, пока не собрал достаточно делящихся материалов для оружия, которое наконец вразумило этот мир! — Голос примарха перекрыл стенающий, жаркий ветер смерти, что дул из Кардиса. — Благодаря Императору и жрецам Марса теперь у меня есть лучшее снаряжение — средства разрушения, каких вы и представить не можете. — Шапка ядерного гриба продолжала расширяться, а «ножка» из пара и пыли была такой толстой, что казалась твердой. — Второго шанса у вас не будет.
