Президент: Я все же думаю, что нам следует разбомбить эти дамбы. Много народа утонет?
Генри Киссинджер: Да, порядка 200 000 человек.
Президент [в задумчивости, обыденно]: Нет, нет, нет… Я бы лучше использовал атомную бомбу. Понимаешь, Генри?
Киссинджер [как и президент, тихим голосом]: Это, думаю, будет чересчур.
Президент [с удивлением]: Атомная бомба, это тебя беспокоит? Ради всего святого, я просто хочу, чтобы ты мыслил масштабно, Генри.
Это был не первый раз, когда Никсон забавлялся подобными масштабными идеями. Как пишет бывший глава его администрации Г. Холдеман в мемуарах, над которыми он работал в ожидании тюремного заключения за участие в Уотергейтском скандале, Никсон задумал покончить с Вьетнамской войной еще во время предвыборной кампании в 1968 г.
Никсон не просто хотел положить конец Вьетнамской войне
{253}, он был абсолютно уверен, что сделает это в первый же год своего президентского правления.
…Угроза была ключевым элементом, и Никсон придумал название для своей теории, которое, думаю, приведет в восхищение всех его ненавистников. Мы прогуливались вдоль окутанного туманом берега после работы над речью на протяжении целого дня [во время предвыборной кампании 1968 г.]. Он сказал: «Я назвал ее “теорией безумца”, Боб. Я хочу намекнуть северовьетнамцам, что дошел до точки, когда могу сделать всё ради прекращения войны. Мы просто скажем им, знаете, Никсон свихнулся на ненависти к коммунизму. Мы не можем удержать его, когда он выходит из себя, – а он держит палец на ядерной кнопке, – и Хо Ши Мин сам через пару дней прибежит в Париж и будет умолять о мире».
Когда я прочитал это в 1978 г., у меня возникло жуткое подозрение, что я мог быть источником этой безумной схемы или как минимум того названия, которое он придумал. В 1959 г. я прочел две лекции на семинаре Генри Киссинджера в Гарварде, и одна из них называлась «Использование безумия в политических целях». Она входила в серию лекций по теории переговоров под общим названием «Искусство принуждения: исследование роли угроз в экономических конфликтах и войнах»
{254}.
Чтобы проиллюстрировать нелогичность одного из положений теории переговоров, я указал на сложность выдвижения убедительной угрозы нанести ядерный удар по ядерной державе или ее союзнику. Как ни крути, она равносильна угрозе самоубийства ради убийства. Последствия реализации такой угрозы настолько ужасны, что для оказания эффекта ей не требуется значительная убедительность. Однако последствия для самой угрожающей стороны таковы, что эту угрозу сложно принять всерьез.
Я привел в качестве примера возможное, хотя и опасное, решение этой проблемы – намеренное использование Гитлером своей репутации безумца
{255} и непредсказуемого человека – импульсивность, безрассудство, гнев – для устрашения неприятеля и повышения эффективности угроз и ультиматумов до начала реального вторжения во время Второй мировой войны. Вопреки ожиданиям его собственных генералов такой шантаж на деле оказался исключительно успешным и обеспечил бескровную оккупацию Рейнской демилитаризованной области, Австрии, Судетской области и Чехословакии. Иначе говоря, образ непредсказуемого безумца вполне может работать. И он реально работал в случае Гитлера, хотя и потому, в определенной мере, что тот действительно был безумным, безрассудным и агрессивным. Я и представить не мог, что такой подход мог оказаться привлекательным для американского лидера.
Поэтому, прочитав мемуары Холдемана, я сразу же подумал, что Никсон позаимствовал как минимум название своей теории
{256}, а может быть, и саму идею, у Киссинджера, т. е. косвенным образом у меня. К моему облегчению, при более внимательном изучении мемуаров выяснилось, что Холдеман датировал свой разговор с Никсоном 1968 г., а, как известно, Никсон впервые встретился с Киссинджером только осенью 1969 г. Хорошо это или плохо, но Ричард Никсон придумал свою безрассудную политику без влияния со стороны Киссинджера или с моей стороны.
Скорее всего, у его идеи достижения амбициозной цели во Вьетнаме с помощью ядерной угрозы был более авторитетный источник: Дуайт Эйзенхауэр, при котором Никсон на протяжении восьми лет занимал должность вице-президента. Как говорит Холдеман в том же самом пассаже о теории безумца, Никсон «увидел параллель в действиях президента Эйзенхауэра в конце другой войны. Когда Эйзенхауэр пришел в Белый дом, Корейская война зашла в тупик. Эйзенхауэр поспешил положить конец этому. Он намекнул китайцам, что сбросит атомную бомбу на Северную Корею, если немедленно не будет заключено перемирие. Всего через несколько недель китайцы добились согласия на перемирие, и Корейская война завершилась». (Эйзенхауэру, как бывшему главнокомандующему в Европе во время Второй мировой войны, в отличие от самого Никсона, ни к чему было намекать на безумие, чтобы придать вес ядерной угрозе. Однако, по словам Холдемана, Никсон «верил в то, что его жесткая антикоммунистическая риторика
{257} с 20-летним стажем убедит Северный Вьетнам в серьезности обещанного».)
