Именно это Никсон и Киссинджер обнаружили
{316} в унаследованных от Джонсона и Макнамары планах, когда им сообщили в 1969 г. о том, что даже при «самом малом» ударе немедленные потери составят от 80 до 90 млн человек. Очевидно, такие оценки отражали удары по всем крупным городам, даже если население «само по себе» и не было целью. (Никто не знал тогда, что сплошные пожары должны привести к ядерной зиме и что это справедливо не только для 1960-х гг., но и для начала 1950-х гг., когда появилось достаточное количество атомных бомб.)
Предсказываемые результаты и фактически непризнанные климатические эффекты оставались на тех же катастрофических уровнях и когда Никсон и Киссинджер покинули Белый дом, а также на протяжении всей холодной войны, несмотря на попытки министров обороны и их помощников
{317} при Форде, Картере и Рейгане заставить SAC предусматривать в оперативных планах «возможность ограниченной ядерной войны» при столкновении с Советским Союзом.
Ни меня, ни кого-либо еще нельзя будет обвинить во всеобщем уничтожении в случае реального осуществления наших планов в том виде, в каком SAC готовится реализовать их. Никого нельзя будет привлечь к ответственности, поскольку результат – это практически полное уничтожение нашего биологического вида.
* * *
Вот что нам известно на сегодняшний день: и у Соединенных Штатов, и у России есть настоящая машина Судного дня. Это не та сравнительно дешевая система, нарисованная в воображении Германом Каном (или изображенная Стэнли Кубриком), с глубоко закопанными в землю боеприпасами на собственной территории, которые при взрыве создают смертоносное глобальное радиоактивное заражение. Однако ее аналог существует в каждой стране: очень дорогостоящая система, включающая в себя людей, машины, электронику, средства связи, организации, планы, а также комплекс боевой подготовки, дисциплины и доктрины, которая при получении электронного сигнала предупреждения в случае внешнего конфликта или ожидания нападения должна с неизвестной, но, скорее всего, высокой вероятностью уничтожить глобальную цивилизацию и практически всю жизнь на Земле.
Эти две системы несут в себе риск апокалипсиса: обе находятся в состоянии полной боеготовности, которое делает их сосуществование нестабильным. Они могут сработать в ответ на ложную тревогу, террористический акт, несанкционированный пуск или безрассудное желание расширить военные действия. Они убьют миллиарды людей и, возможно, положат конец существованию сложной формы жизни на Земле. Все обстоит именно так, хотя холодная война, послужившая оправданием их появления и приведения в полную боеготовность, закончилась 30 лет назад.
Нужна ли машина Судного дня Соединенным Штатам до сих пор? Нужна ли она России? Нужны ли они были вообще?
Действительно ли существование такой возможности служит национальным или международным интересам кого бы то ни было в той мере, которая оправдывает очевидную угрозу всему человечеству?
Эти вопросы не риторические. Они заслуживают трезвого, вдумчивого рассмотрения. Ответы на них кажутся очевидными, но пока, насколько мне известно, никто не попытался дать их. Следующий вопрос: имеет ли какая страна на Земле право обладать такой возможностью? Право угрожать – простым фактом обладания такой возможностью – существованию всех других государств и их населения, их городов, а также цивилизации в целом?
В своей книге «Тринадцать дней» (Thirteen Days), основанной на личных дневниках и воспоминаниях, Роберт Кеннеди рассказывает о Карибском ракетном кризисе. Он работал над рукописью летом и осенью 1967 г., однако его трагическая гибель в 1968 г. не позволила отшлифовать и закончить ее. Теодор Соренсен, редактор книги, дополнил ее таким примечанием:
Сенатор Кеннеди хотел, помимо прочего
{318}, обсудить фундаментальный этический вопрос, который возникает в связи [с кризисом]: что если какое-либо обстоятельство или оправдание даст этому или любому другому правительству моральное право ввергнуть свой народ, а может быть, и все народы, в пучину ядерного уничтожения?
Я не знаю другого случая, когда высокопоставленный чиновник, действующий или бывший, поднимал бы вопрос о моральном праве в докладной записке, внутренней дискуссии или мемуарах. Но когда этот вопрос поставлен, действительно ли так трудно ответить на него?
Аргументы в пользу необходимости или желательности наличия некоторого количества ядерных боеприпасов у ядерных государств не имеют даже отдаленного отношения к созданию огромных апокалиптических арсеналов сверхдержавами, включающих в себя тысячи единиц ядерного оружия для нанесения первого удара. Именно так, даже когда эти аргументы в пользу ядерного оружия действительно кажутся вескими с точки зрения оправдания существования небольшого потенциала сдерживания.
Например, «ядерное оружие отменить нельзя». Это один из широко используемых и эффективных аргументов против полного одностороннего запрещения на протяжении последних 70 лет. Действительно, нельзя уничтожить знание о том, как создать ядерное оружие и системы его доставки. Однако машину Судного дня ликвидировать можно. И это минимум из того, что нужно сделать как можно быстрее. Нам совершенно необязательно ждать, пока русские сделают это первыми или одновременно с нами, хотя такой глобальный императив относится в равной мере и к ним.
Это предполагает движение в противоположном направлении от программ президентов Обамы, Трампа и Путина
{319} по совершенствованию своих машин, улучшению их характеристик, «модернизации» компонентов. В реальности такие программы это не что иное, как дальнейшее субсидирование военно-промышленно-парламентских комплексов, а вместе с ним повышение прибылей, создание рабочих мест, привлечение голосов избирателей, финансирование политических кампаний (откаты). Это хорошие, убедительные, традиционные политические мотивы, но они очень далеки от законного оправдания сохранения или модернизации машины Судного дня.
