Одной из главных причин, по которым Объединенный комитет начальников штабов старался не доводить споры по размерам ассигнований до министра обороны, было опасение, что тот мог разрешить их не в пользу ВВС или какого-то другого ведомства. Несмотря на все попытки министра обороны Гейтса активно участвовать в решении оперативных вопросов, до него доходило только то, что единодушно допускали начальники штабов. А такое случалось лишь в тех случаях, когда начальники штабов рассчитывали получить выигрыш от участия министра. Как результат, министр обороны не знал о многих важных проблемах. Одна из них, впрочем, все же дошла до него – она касалась определения «всеобщей войны», которое должно было использоваться при «планировании боевого потенциала». В июне 1960 г., как значится в моих записях, министр обороны Гейтс подтвердил определение: «война с СССР».
Поскольку существовал всего один план войны с русскими в любой точке мира в любых обстоятельствах, предусматривавший (помимо применения стратегической авиации) использование подводных лодок с ракетами Polaris и группировок на театрах военных действий, Эйзенхауэр поручил в 1959 г. координирование единого стратегического плана штаб-квартире SAC в Омахе. В результате «Приложение C» плана JSCP превратилось в декабре 1960 г. в Единый интегрированный оперативный план (SIOP).
К 1960 г. разработчик SIOP, Объединенный штаб планирования стратегических целей, свел списки целей различных военных структур, включая SAC, НАТО и PACOM, в единый перечень с тем, чтобы более эффективно распределить системы вооружения по всему миру. Главный довод в пользу централизации определения целей заключался, как говорили, в уникальных вычислительных возможностях SAC. В реальности, однако, вычислительная техника SAC находилась в таком состоянии, что большинство расчетов приходилось выполнять вручную, с использованием арифмометров.
Помимо прочего, нужно было минимизировать «воздействие» друг на друга или «взаимоуничтожение» средств доставки боезарядов при ударах по близко расположенным целям. Также следовало учитывать желание Эйзенхауэра сократить «дублирование» действий разных родов войск. Фактически при планировании и то, и другое полностью игнорировалось – второе в результате того, что каждое командование и ведомство было полно решимости полагаться только на собственные силы, когда дело доходило до важных целей. По одним оценкам на Москву было нацелено более 80 систем вооружения, а по другим – 180. Ну а предотвращение «воздействия», как показывала ситуация в тихоокеанском регионе, было вообще нереальной целью.
Как и в случае с планом CINCPAC, который я анализировал ранее, сложность координации действий на таком высоком уровне была настолько значительной, что возможности для существования более одной реальной стратегии не оставалось. Ценой согласования и объединения планов всех уровней была полная потеря гибкости их реализации. Составление этого единственного сценария требовало таких трудозатрат, что на разработку альтернативы не оставалось ни сил, ни машинного времени. Мысль о возможных накладках и хаосе, связанных с альтернативным планом, приводила создателей SIOP в ужас точно так же, как и разработчиков планов CINCPAC, с которыми я встречался до этого.
Руководствуясь положениями JSCP, разработчики планов в штаб-квартире SAC вознамерились объединить все боеголовки в арсенале США в многоголовое чудовище, готовое поразить намеченные цели практически одновременно, предпочтительно до того, как Советы успеют дать старт своим ракетам.
На аэродромах авиабаз вроде тех, что располагались в Кунсане или Кадене, и на авианосцах, окружавших советско-китайский блок (именно так его обозначали в 1961 г., хотя Китай и Советы фактически разорвали сотрудничество за пару лет до этого), находилось более тысячи тактических истребителей-бомбардировщиков с водородными бомбами в пределах досягаемости территории России и Китая. Каждый из них мог уничтожить город среднего размера, а два самолета – превратить в руины мегаполис. Вместе с тем вплоть до этого момента разработчики планов SAC считали тактические силы настолько уязвимым, ненадежным и незначительным элементом в условиях полномасштабной ядерной войны, что не учитывали их при прогнозировании результатов нанесения ударов.
В 1961 г. в распоряжении SAC насчитывалось порядка 1700 бомбардировщиков, в том числе более 600 B-52 и 1000 B-47. В бомбовых отсеках самолетов SAC находились значительно более мощные термоядерные бомбы, чем те, что я видел на Окинаве. Их мощность варьировала от 5 до 25 Мт. Каждая 25-мегатонная бомба (в 1250 раз больше ядерной бомбы, сброшенной на Нагасаки) была эквивалентна по мощности 25 млн т тротила, или в 12 раз больше суммарной мощности бомб, сброшенных во время Второй мировой войны. Всего в арсенале находилось около 500 бомб мощностью 25 Мт. Мощность каждой из них превышала общую огневую мощь бомб и снарядов, выпущенных в войнах на протяжении всей истории человечества.
Эти межконтинентальные бомбардировщики и ракеты были практически полностью размещены на континентальной части Соединенных Штатов, хотя их и можно было перемещать на базы за пределами страны во время кризисов. Небольшая группа B-52 постоянно дежурила в воздухе. Значительная часть остальных самолетов находилась в постоянной боевой готовности. Я видел секретный фильм, где показывали, как группа B-58 (меньших по размеру, чем B-52, тяжелых бомбардировщиков) выруливала на взлетно-посадочную полосу, а затем взлетала одновременно, а не по очереди. Цель упражнения заключалась – как на авиабазе Кадена и в других местах – в отработке предельно быстрого взлета по сигналу о неминуемой атаке и удаления до того, как вражеская ракета уничтожит аэродром. За то время, которое обычно требовалось для взлета одному самолету, в воздух поднималась целая эскадрилья и брала курс на намеченные цели.
В фильме эти тяжелые бомбардировщики, каждый размером с авиалайнер, разгонялись на взлетно-посадочной полосе один за другим с таким маленьким интервалом, что стоило одному чуть замедлиться, следующий за ним самолет, заправленный под завязку топливом и груженный термоядерными бомбами, наверняка врезался бы в его хвост. Затем они вместе набирали высоту, как стая птиц, спугнутых выстрелом. Это было потрясающее зрелище: красивое и ужасное одновременно.
На авианосцах не такие большие тактические бомбардировщики разгонялись при взлете с помощью катапульты, эдакой гигантской рогатки. Однако, поскольку план всеобщей ядерной войны, насколько мне было известно, требовал практически одновременного старта всех имеющихся у США самолетов и ракет, которые находились в готовности в момент получения приказа о выполнении боевой задачи, все готовились к одной, всеобъемлющей, негибкой глобальной атаке. Создавалось полное впечатление, что весь разрушительный арсенал Соединенных Штатов приводился в действие единой катапультой – рогаткой, созданной для Голиафа.
В число заранее намеченных целей этой армады входили, помимо военных объектов, все города Советского Союза и Китая. На каждый город с населением 25 000 человек и более в Советском Союзе приходилась как минимум одна боеголовка. «Военных» целей (многие из которых находились в городах или рядом с ними и могли считаться военными лишь с большой натяжкой) было значительно больше, поскольку для уничтожения всех городов требовалась лишь малая часть ядерных боеприпасов.
