Радиоактивные осадки от наземных ядерных взрывов на территории Советского Союза, его союзников и Китая должны были уничтожить население не только в советско-китайском блоке, но и во всех соседних нейтральных странах, например в Финляндии, Швеции, Австрии и Афганистане, а также в Японии и Пакистане. С учетом преобладающего направления ветров финны в буквальном смысле должны были исчезнуть с лица земли в результате радиоактивного заражения после ударов по укрытиям для советских подводных лодок у их границ. Таким образом, гибель грозила еще одной сотне миллионов человек на территориях за пределами стран НАТО и Варшавского договора, куда не предполагалось сбрасывать ни одной ядерной бомбы.
Потери от радиоактивного заражения западноевропейских стран НАТО в результате американского удара по странам Варшавского договора зависели от погодных условий и направления ветра. Как выразился один из генералов на слушаниях в Конгрессе, число жертв у европейских союзников в результате нашей атаки может достичь 100 млн «в зависимости от того, куда подует ветер».
Как я и предполагал, Объединенный комитет начальников штабов интерпретировал фразу «если ваши планы всеобщей [ядерной] войны пойдут как задумывалось» однозначно: «если американские стратегические силы нанесут удар первыми и их действиям не помешает упреждающий удар со стороны Советов». Представленные цифры явно исходили из того, что все или большинство американских средства доставки ядерного оружия были подняты в воздух до нанесения по ним первого удара. Иными словами, расчеты подразумевали – как подавляющая часть наших планов, – что именно Соединенные Штаты начнут полномасштабную ядерную войну: либо в результате эскалации ограниченного регионального конфликта с участием советских вооруженных сил, либо по сигналу тактического предупреждения для предотвращения советской ядерной атаки. (Предупреждение, разумеется, могло быть ложным. Или, если оно не ложное, советская атака могла быть ответом на полученный Советами ложный сигнал об американской атаке.)
Фраза «пойдут как задумывалось» намекала на допущение, лежавшее в основе практически всех наших планов, на то, что при любых обстоятельствах, в которых может начаться ядерная война, мы должны «быть первыми». Мы должны ударить первыми до того, как вражеские боеголовки упадут на нашей территории, или даже до того, как будет отдан приказ об их запуске.
Таким образом, потери, о которых Объединенный комитет начальников штабов докладывал Белому дому, были расчетным результатом нашего первого удара. Суммарные потери от нашей атаки объединенный штаб оценивал примерно в 600 млн человек. Львиная доля потерь приходилась на первую пару дней, оставшаяся часть – на последующие шесть месяцев.
И это был результат одной лишь американской атаки без учета ответного удара Советов по Соединенным Штатам и их союзникам в Европе и других местах. По данным ЦРУ в июне 1961 г., та сотня МБР, которую удалось обнаружить у Советов, составляла лишь малую часть реального потенциала. Даже в случае очень эффективного первого американского удара ответные действия Советов должны были добавить общему счету еще десятки миллионов погибших американцев.
По мнению сухопутных сил и ВМС, число советских МБР, угрожавших Америке, было «небольшим». Однако по всем оценкам на Западную Европу, в частности на Германию, было нацелено несколько сотен ракет средней дальности помимо сотен бомбардировщиков. Даже после самого успешного первого удара со стороны США и НАТО ответные удары Советов по Европе вполне могли добавить еще сотню миллионов погибших от прямого воздействия взрывов, пожаров и проникающей радиации еще до того, как ветер принесет с востока радиоактивные осадки от нашей собственной атаки.
Глядя на эту диаграмму весной 1961 г. – ответ на мой первоначальный вопрос о потерях только в Советском Союзе и Китае, – я понял: «Они знали об этом». Как я уже говорил в прологе, диаграмма казалась мне картиной абсолютного зла. На Земле не должно было существовать ничего такого, о чем в ней говорилось.
Однако все нарисованное там было более чем реальным. Я своими глазами видел не самые крупные водородные бомбы мощностью 1,1 Мт каждая – эквивалентные 1,1 млн т тротила, половине суммарной мощности всех бомб, сброшенных во время Второй мировой войны. Я видел их подвешенными под фюзеляжем одноместных истребителей-бомбардировщиков F-100 на боевом дежурстве на авиабазе Кадена, готовых подняться в воздух через 10 минут после объявления тревоги. Как-то раз я даже дотронулся до одной из них. Несмотря на прохладную погоду, гладкая металлическая поверхность бомбы была теплой из-за радиоактивного распада внутри.
Три тысячи боеприпасов вроде этих – большинство намного мощнее, до 20 раз мощнее – планировалось сбросить на советский блок и Китай на первом этапе осуществления SIOP. Я знал, что подавляющая их часть предназначалась для наземных взрывов, радиоактивные осадки от которых должны были уничтожить население не только советского-китайского блока, но и его соседей, включая наших союзников и нейтральные государства.
Меня повергло в шок не только расчетное число погибших, хотя, признаюсь, я еще не сталкивался с подобными оценками в секретных исследованиях. В RAND мне встречались исключительно оценки потерь населения, которые Соединенные Штаты могут гарантировать при ответном, втором, ударе в целях удержания Советов от нанесения первого удара. В контексте опасений Альберта Уолстеттера и RAND по поводу возможности полного уничтожения сил SAC в случае спланированного наподобие Перл-Харбора советского удара все исследования были сфокусированы на том, как сделать, чтобы потери от ответного американского удара оказались не меньше потери Советов во Второй мировой войне: в районе 20 млн человек. Ничто менее существенное, настаивал Уолстеттер, а его последователи (вроде меня) вторили ему, не сможет надежно сдержать безжалостных большевистских лидеров в случае острого кризиса. Затрудняюсь сказать, попадались ли мне в RAND оценки людских потерь после первого американского удара всеми силами – там такую возможность никто не рассматривал, за исключением Германа Кана.
Однако, увидев реальные военные планы в командовании тихоокеанского регионе и в Пентагоне, я понял, что они нацелены именно на нанесение первого удара Соединенными Штатами либо в целях упреждения, либо в результате эскалации регионального конфликта. Кроме того, речь шла не о том, что аналитики RAND называли тщательно проработанным первым ударом, сфокусированном исключительно на советских военных целях, а о прямой атаке всех советских (и китайских) городов с первого же захода. Таким образом, я давно знал, что разрушения в результате исполнения такого плана (невозможного для Соединенных Штатов, с точки зрения RAND) будут «огромными», «ужасными», превосходящими все известные мне расчеты RAND, но никогда не пытался представить их конкретные масштабы. То, что я держал в руках теперь, казалось реалистичным.
Видеть такие оценки на бумаге было страшно, хотя я давно считал, знакомясь с военными планами, что это картина конца цивилизованного мира. Это были планы уничтожения мира городов, планы, которые когда-нибудь могли осуществиться. Вместе с тем мне казалось, что больше никто из читавших и писавших эти планы не подозревал этого.
