Процитирую еще немного того, кто в конечном итоге отступил в последний момент, зная, что другой не сделает этого. Через несколько месяцев после кризиса Хрущев рассказал Норману Казинсу
[12] о своей реакции тогда:
Когда я спросил военных советников
{136}, могут ли они гарантировать, что жесткая позиция не приведет к гибели пяти сотен миллионов людей, они посмотрели на меня как на умалишенного или, того хуже, предателя. Самое ужасное, их волновала не перспектива опустошения и разорения нашей страны, а то, что китайцы и албанцы могут обвинить нас в примиренчестве и слабости.
Поэтому я сказал себе: «К черту этих маньяков. Если мне удастся получить от Соединенных Штатов гарантию отказа от попыток свергнуть кубинское правительство, то я выведу ракеты». Так и случилось, зато теперь меня осуждают китайцы и албанцы…
Они говорят, что я испугался бумажного тигра. Это полная чушь. Что толку сознавать в последний час жизни, что честь Советского Союза сохранена ценой уничтожения и твоей великой страны, и Соединенных Штатов?
Эту последнюю строчку, да что там – всю цитату следует внимательно прочитать всем, чей палец лежит на стартовой кнопке машины Судного дня.
Часть II
Дорога к концу света
Глава 14
Бомбардировка городов
Откуда начинается дорога к концу света?
{137}Сначала возможность создания бомбы на основе цепной ядерной реакции предсказали физики-теоретики. Затем такую бомбу испытали в пустыне на полигоне Аламогордо, штат Нью-Мексико. Наконец, потенциал этой бомбы продемонстрировали миру в Хиросиме и Нагасаки. Однако, когда и как пришла идея, что испепеление городов вместе с гражданским населением является не только приемлемым, но и целесообразным способом ведения войны? Какое изменение в сознании превратило то, что раньше считалось немыслимым военным преступлением, в официальную политику ведущей демократической страны мира?
Это изменение произошло еще до официального начала ядерной эры, и в его основе лежали два принципиально важных момента, связанных со Второй мировой войной: во-первых, вера некоторых представителей военных кругов в то, что воздушная мощь является залогом победы; во-вторых, готовность гражданского руководства и командования ВВС считать города – читай, мирное население – законной военной целью. У каждого из этих моментов своя история.
Начало Второй мировой войны в Европе ясно показывает, что в то время считалось с точки зрения человеческой морали естественным и приемлемым, когда дело доходило до войны. Когда 1 сентября 1939 г. Гитлер вторгся в Польшу – в день официального начала Второй мировой войны, – президент Франклин Делано Рузвельт обратился с призывом ко всем воющим государствам:
Бесчеловечная бомбардировка с воздуха мирных граждан
{138} в неукрепленных населенных пунктах в ходе боевых действий в различных уголках Земли в последние несколько лет, которая унесла жизни тысяч беззащитных мужчин, женщин и детей, разрывает сердца цивилизованных людей и грубо попирает нормы человеческой морали.
Если не положить конец этой форме варварства во время трагического конфликта, в который втянулся мир, погибнут сотни тысяч невинных людей, не имеющих никакого отношения к боевым действиям.
Я призываю все правительства, которые могут участвовать в боевых действиях, публично подтвердить решимость не допускать ни при каких обстоятельствах бомбардировки с воздуха мирного населения или неукрепленных городов при условии, что такие же правила ведения войны будут тщательно соблюдаться их противником. Я требую немедленного ответа.
На следующий день Великобритания (до того, как она официально объявила войну Германии) предоставила такое подтверждение, заявив, что Великобритания и Франция будут «вести боевые действия с твердым намерением
{139} щадить гражданское население» и что они уже дали подробные инструкции командирам вооруженных сил, запрещающие бомбардировку «любых целей, за исключением строго военных в самом узком смысле этого слова».
