Для летчиков, а также для конструкторов и производителей самолетов ответ был очевиден: мощная авиация, самолеты с более значительной дальностью полета и бомбовой нагрузкой. Такие самолеты могли бы свободно пролетать над колючей проволокой, преодолевать неподвижную линию фронта и наносить удары по незащищенным экономическим объектам, обеспечивающим войска всем необходимым. Это была идея так называемой стратегической бомбардировки, когда бомбардировщики пересекают или обходят линию фронта и наносят удар по целям далеко в тылу воюющих на земле армий.
Одним из первых энтузиастов этой концепции был итальянский генерал по имени Джулио Дуэ, который непродолжительно занимал должность первого начальника Управления авиации при Муссолини, а также долгое время сотрудничал с Джованни Капрони – производителем бомбардировщиков. Дуэ сформулировал целый ряд принципов, которые вполне справедливо называют «доктриной», поскольку для сообщества военных летчиков они стали своего рода религией. Вера в эти принципы считалась необходимым элементом и знаком принадлежности к тому, что можно назвать культом военно-воздушной мощи.
Один из принципов гласил, что бомбардировщики обеспечивают ошеломляющее преимущество той стороне, которая первой наносит массированный удар. Хотя в вопросе о том, что должно быть первоочередной целью, мнения расходились, Дуэ отдавал предпочтение бомбардировке городов, которая, как он выражался, «давала моральный эффект» – не просто лишала противника возможности вести войну, а парализовывала его волю.
Рекомендации Дуэ прямо противоречили положениям доктрины справедливой войны, включенным в международное право, в частности безусловному запрету намеренного убийства невоюющих. Тем не менее представители военно-воздушных сил, такие как Дуэ в Италии, лорд Тренчард в Великобритании и генерал Билли Митчелл, командовавший американскими воздушными силами во Франции, увидели в «стратегическом» использовании военно-воздушной мощи более приемлемый способ ведения войны.
Для стран континентальной Европы, где в вооруженных силах доминировали сухопутные войска, это не было ответом, позволявшим преодолеть тупик, в который, похоже, зашла наземная война. Нацистская Германия в своем молниеносном ударе по Франции продемонстрировала эффективность применения танков при непосредственной поддержке с воздуха в составе объединенных сухопутных сил. Однако теория, по мнению некоторых представителей военной авиации, говорила о том, что военно-воздушная мощь при правильном применении способна сама по себе обеспечить победу в войне или как минимум сыграть решающую роль.
По замыслу Дуэ (с подачи Капрони, который хотел продавать большие самолеты всем сторонам, включая Соединенные Штаты), бомбардировщики, способные нести значительный груз бомб – тонну или больше, должны были проникать вглубь вражеской территории и наносить удары по столице и другим крупным городам. Главная идея Дуэ и других заключалась в том, что сравнительно небольшое количество бомб (от нескольких сотен до тысяч тонн) могло вызвать панику, полностью дезорганизовать административные центры неприятеля и заставить правителей закончить войну. При необходимости можно было увеличить смертоносный тоннаж и попросту уничтожить города.
Авиаторы, предлагавшие такую стратегию (которая в глазах практически всех остальных была вопиющим варварством), горели желанием создать независимые военно-воздушные силы и вывести их из-под оперативного контроля со стороны сухопутных сил. Они считали, что в пехоте и артиллерии не видят потенциала авиации. Там не понимают возможности машин, там недостает воображения, чтобы представить, как можно использовать тяжелые бомбардировщики дальнего радиуса действия. Помимо прочего, бомбардировщики, которые авиаторы считали эффективными, были чрезвычайно дороги. Это означало, что бомбардировочную авиацию могли позволить себе только богатые страны, но и там ей придется конкурировать за ресурсы с другими родами войск, т. е. с танками, пушками и боевыми кораблями. Именно поэтому с самого начала авиаторы были одержимы идеей создания независимых военно-воздушных сил со своим бюрократическим аппаратом, который сможет бороться за получение приемлемой доли бюджета.
Для оправдания идеи создания независимого рода войск нужно было, чтобы высшее командование и финансово-бюджетное управление разделяли веру в победный потенциал стратегической авиации. Это заставляло настойчиво продвигать доктрину, которая никогда не проверялась и практически ничем не подтверждалась: веру в то, что достаточное количество самолетов, способных нести много бомб и преодолевать большие расстояния, может быстро принести победу в войне. Теория Дуэ казалась привлекательной для авиаторов во всех странах мира, однако в конечном итоге лишь в Великобритании и Америке политическое руководство одобрило идею создания стратегических военно-воздушных сил для этой цели.
Слово «стратегические» в те времена использовалось для обозначения независимой роли военно-воздушных сил, выходящей за рамки задач по уничтожению целей на поле боя. Последнее называли тактической бомбардировкой, которая тесно увязывалась с действиями сухопутных войск. В своем новом значении слово «стратегические» стало применяться в сфере ядерных вооружений для обозначения средств высокой мощности дальнего радиуса действия в отличие от тактического, или «используемого на поле боя», ядерного оружия сравнительно небольшой мощности. В обоих случаях его применение вытекало из доктрины Дуэ, предполагавшей уничтожение экономики или гражданского населения неприятеля.
Такая стратегия считалась эффективной с военной точки зрения двояким образом. С самого начала и Дуэ, и Тренчард, «отец королевских военно-воздушных сил», акцентировали внимание на идее подавления морального духа гражданского населения и его готовности поддерживать войну, хотя Тренчард настаивал также и на уничтожении производственных мощностей неприятеля. В военно-воздушных силах США до Второй мировой войны и во время нее господствовала другая форма этой доктрины, предполагавшая нанесение точных ударов по промышленным целям, которые, хотя и представляли собой гражданские объекты, напрямую поддерживали боеспособность страны, например авиационные заводы.
Американцы считали, что их бомбовый прицел Нордена позволяет бомбить с предельной точностью. Они кичливо говорили, что могут попасть даже в бочку из-под огурцов. На самом деле во время тренировок мечтой было попадание в определенный угол конкретного здания. Считалось, что в среднем бомбы можно сбрасывать с круговым вероятным отклонением менее 100 м. Иными словами, половина бомб, сброшенных в одну точку, должны были приземляться в пределах 100 м от этой точки, а половина за пределами окружности радиусом 100 м. Это было довольно далеко для сравнительно маломощных бомб тех дней, сбрасываемых с низколетящих самолетов. Сброшенная с высоты 100 м 200-килограммовая бомба необязательно поражала то, во что целились. Однако круговое вероятное отклонение 100 м означало, что при большом числе сброшенных бомб довольно заметная их часть должна была лечь достаточно близко к цели.
Продвигался также другой постулат доктрины Дуэ, в соответствии с которым не существовало реальной защиты от налета достаточно большого количества бомбардировщиков. Как сказал премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин в 1932 г., «какой-нибудь из бомбардировщиков всегда прорвется». Американцы считали, что точность бомбового прицела Нордена позволит им осуществлять бомбардировку с очень больших высот, где они будут недосягаемы для средств ПВО противника. Они были уверены, что в любом случае для оказания решающего воздействия на промышленный потенциал или моральный дух населения достаточно прорваться лишь небольшой группе бомбардировщиков.
