На основе детального изучения всех фактов
{180} и свидетельских показаний оставшихся в живых японских лидеров авторы обзора пришли к заключению, что, вне всякого сомнения, до 31 декабря 1945 г. и, весьма вероятно, до 1 ноября 1945 г. Япония должна была сдаться, даже если бы атомные бомбы не были сброшены, даже если бы Россия не вступила в войну и даже если бы вторжение не планировалось и не рассматривалось.
Правда это или нет, но ВВС США вышли из войны в уверенности, что это они добились победы в тихоокеанском регионе в результате массовой гибели гражданского населения в пожарах. Именно таким было мнение Кертиса Лемея. Его гражданские руководители – Трумэн и Стимсон, напротив, отрицали до конца жизни тот факт, что командиры и силы под их началом нарушали принципы jus in bello путем намеренного нанесения ударов по невоюющим. В глазах Лемея это было нечто лишенное смысла. В пространном интервью историку Майклу Шерри он заявил: «Не бывает невинных гражданских лиц
{181}. Их правительство и вы воюете с народом, вы больше не воюете лишь с вооруженными силами. Поэтому меня не слишком волнует, сколько будет убито невинных наблюдателей».
В начале 1960-х гг. мой коллега по RAND и друг Сэм Коэн рассказал мне, что присутствовал на заседании в Командовании систем вооружения ВВС, где генерал Берни Шривер (который настаивал на разработке наших МБР) спросил Лемея: «Какое у вас требование к большой боеголовке?» Он имел в виду, какая мощность нужна, чтобы считаться «достаточно большой». Лемей ответил: «Одна бомба на всю Россию».
В последующей дискуссии, по словам Сэма, он настаивал на создании бомб небольшой мощности, которые больше подходят для ограниченных войн, вроде корейской, и позволят уменьшить численность непреднамеренных жертв. Сэм был физиком и конструктором бомб, которому нравилось, когда его называли «отцом нейтронной бомбы». Лемей, относившийся к Коэну по-отцовски, отозвал его с соседнюю комнату, где никого не было, обнял за плечи и сказал: «Сэм, война предполагает убийство людей. Стоит убить их достаточно много, и те парни остановятся».
Соглашались они с ним или нет, но точка зрения генерала Лемея была хорошо известна президентам – Трумэну, Эйзенхауэру, Кеннеди и Джонсону, – при которых он отвечал за планы ведения ядерной войны и создание ядерных сил на протяжении 15 лет сначала как начальник Стратегического авиационного командования, а потом как начальник штаба ВВС США.
Глава 16
Уничтожение целой страны
В августе 1945 г. атомная бомба просто вписалась в давнюю негласную модель ведения войны путем массового уничтожения гражданского населения. Атомные удары, казалось, подкрепили эту модель – практически сразу после них война против Японии прекратилась, а публика и армия (ничего не знавшие о перехваченных нами японских сообщениях) были уверены, что иных путей прекращения войны не существовало. Военные части, занимавшиеся доставкой бомб, без проблем получили независимость от других родов войск вскоре после войны и без особого сопротивления перешли под крыло Стратегического авиационного командования, созданного и возглавляемого генералами Кертисом Лемеем и Томасом Пауэром, организации, которая оттачивала тактику уничтожения на протяжении последних шести месяцев Второй мировой войны.
Однако на какого врага эта тактика была нацелена теперь? Когда Вторая мировая война подошла к концу, только одна страна имела население, вооруженные силы, промышленный и научный потенциал, способные противостоять военной мощи Соединенных Штатов, – Советский Союз, несмотря на его беспрецедентную военную разруху и потери. Помимо прочего, его возглавлял такой же жестокий диктатор, как Гитлер, и единственная партия, еще более сплоченная и всевластная, чем нацистская партия. Советский Союз уже оккупировал половину Европы, и его военной мощи было достаточно, чтобы подмять под себя и вторую половину. Некоторые высокопоставленные члены администрации Трумэна по самым разным мотивам все больше и больше опасались, что Советский Союз именно это и собирается сделать.
Такой взгляд не был новым для генерала Лесли Гровса, который отвечал за реализацию атомного Манхэттенского проекта. Еще в 1944 г. ярый антикоммунист Гровс поведал польскому физику Джозефу Ротблату во время совместного обеда в Лос-Аламосе о том, что, по его мнению, проект всегда был направлен против Советов. В Корпусе армейской авиации думали так же. В поисках системы целей, которая могла бы оправдать существование большого парка стратегических бомбардировщиков в послевоенное время и, таким образом, независимость ВВС, там обратили взоры на Советский Союз.
30 августа 1945 г., всего через две недели после капитуляции Японии, генерал-майор Лорис Норстад, заместитель начальника штаба ВВС по планированию, направил генералу Гровсу документ, где в качестве целей возможного будущего ядерного удара фигурировали 15 «ключевых советских городов»
{182} во главе с Москвой и 20 «крупных советских городов», включая Ленинград, а также указывалось количество атомных бомб, необходимых для уничтожения каждого из них. Москве и Ленинграду предназначалось по шесть бомб.
Однако у Соединенных Штатов не было шести атомных бомб в 1945 г. В конце года они располагали только двумя. К 30 июня 1946 г. (конец финансового года) в арсенале находилось девять бомб. Первый официальный план войны против Советского Союза, датированный ноябрем 1947 г., предусматривал нанесение удара по 24 советским городам с использованием 34 бомб. Однако к тому времени в арсенале США было всего 13 бомб, из которых, пожалуй, только семь находились в состоянии боеготовности. Эта информация была сверхсекретной. Президента Гарри Трумэна официально не информировали
{183} о количестве ядерных боеприпасов до 3 апреля 1947 г., и он был потрясен, узнав, что их так мало.
Двумя месяцами ранее Объединенный комитет начальников штабов уведомил военного министра и министра ВМС о том, что запасы атомного оружия «неадекватны» требованиям национальной безопасности. Вплоть до конца 1948 г. все произведенные боеприпасы (плутониевые имплозивные бомбы типа сброшенной на Нагасаки) были штучными изделиями и считались «экспериментальными образцами»
{184}. Объединенный комитет начальников штабов по результатам испытаний на атолле Бикини летом 1946 г. (для которых были использованы два из девяти имевшихся в том году боезарядов) «заключил, что из-за дефицита делящихся материалов бомбы должны использоваться как “стратегическое” оружие против населенных и промышленных центров». Генерал Лемей, отвечавший в то время за исследования и разработки в ВВС (в этом качестве он поддерживал создание RAND), обобщил основные выводы отчета следующим образом:
