Не имей он работы, что осталось бы у него тогда?
Томас печально посмотрел в окно на полузатопленное кладбище Марии Магдалины, выстроившиеся рядами серые кресты и камни с маленькими ручейками воды между ними.
Не такой ему виделась его жизнь.
– Почта, пожалуйста!
Томас вздрогнул от радостного крика курьера.
– Я уже на финише, – сообщил парень с энтузиазмом и протянул ему тонкую стопку. – Ухожу в отпуск в пятницу. А ты?
– То же самое касается и моего пребывания здесь, – ответил Томас пересохшим ртом и забрал письма.
Курьер исчез с той же скоростью, с какой и появился, оставил Томаса со стопкой коричневых конвертов в руке. Он машинально взял нож для писем, вспорол первое, данные относительно применения правил распределения социальных пособий по коммуне Паяла, которые он просил предоставить ему. Внутреннее послание с приглашением принять участие в турнире по боулингу в Хумлегордене в пятницу. Сообщение о зарплате, такое же, как и в другие месяцы.
Потом более толстый конверт, более гладкий, он перевернул его. Переслан из муниципалитета Ваксхольма. Наверху в левом углу красовался большой логотип IG, потом ряд азиатских иероглифов и ниже по английски: «Институт мировой экономики».
Он взвесил конверт на руке, прикинул толщину – целый сантиметр.
Ничего такого он не заказывал.
Одним движением Томас вскрыл его пальцем, даже не вспомнив о специальном ноже. Пачка информации на английском высыпалась на его письменный стол.
Он отложил в сторону этот лист, посмотрел дальше.
Что это, черт побери…
Потом он нашел письмо.
«Уважаемый господин Самуэльссон», – прочитал он и пробежал глазами по тексту.
Институт почитал за честь пригласить его в качестве шведского делегата на IV Международный форум лидеров следующего поколения, который должен был состояться в Сеуле в Южной Корее с 2 по 12 сентября этого года. Помимо шестнадцати молодых корейских руководителей для участия в нем отобрали по одному представителю из шестнадцати западных стран. Оплату поездки, а также питания, проживания, семинаров, учебных экскурсий и посещений образцовых предприятий институт и Корейский фонд брали на себя. К сожалению, до мероприятия осталось уже очень мало времени, поэтому его просили подтвердить свое участие не позднее вторника 26 июня.
Томас опустил руку с посланием на стол и задумался. А вдруг это шутка?
Он быстро перелистал оставшиеся бумаги и в самом низу нашел рукописное объяснение.
Естественно.
Ким Сунг Чжун, его бывший форвард из звена в Окерсберге. Сунг Чжун, сын южнокорейского посла, который играл в хоккей на льду. Томас, будучи капитаном, позаботился, чтобы он получил место в составе.
Он уставился на дрожащие буквы снова.
Да, черт, Ким Сунг Чжун, о нем-то он забыл.
Но кореец явно помнил его.
Томас смотрел на кладбище, рылся в памяти, опустив письмо на стол.
Сунг Чжун, веселый парнишка небольшого роста с широкой улыбкой и узкими, как щелочки, глазами, когда он смеялся. Они тесно общались почти год. Именно с подачи Томаса он напился в первый раз. Посол тогда ужасно разозлился, запретил Томасу общаться с его сыном, но это, естественно, не сработало.
Когда дипломатическая карьера отца закончилась, семейство Кима вернулось в Южную Корею, Сунг Чжун получил работу в организации, занимавшейся подготовкой и проведением Олимпийских игр 1988 года. Они поддерживали контакт еще какое-то время, но все прекратилось семь-восемь лет назад.
Томас взял письмо снова, прочитал дальше, оно было написано на удивительно правильном шведском.
Сегодня Сунг Чжун являлся статс-секретарем Министерства спорта в Сеуле. Именно он предложил Томаса в качестве шведского представителя на Международном форуме лидеров следующего поколения. Сам собирался стать одним из шестнадцати корейских участников и надеялся, что они таким образом смогли бы встретиться и поболтать о старых временах.
Томас перевернул письмо, обратная сторона оказалась пустой. Просмотрел остальные бумаги из стопки: предложения относительно времени прилета и отправления, предварительная программа на десять дней, описание дресс-кода для различных мероприятий: деловой наряд для встреч, повседневный наряд для поездок, никаких джинсов в Пханмунджоме. Посещение предприятий компаний «Хендэ» и «Самсунг», проходов под демилитаризованной зоной на тридцать восьмой параллели, встреча с корейским президентом, обед с премьер-министром, ужин с министром обороны, лекции ряда профессоров и нобелевских лауреатов.
«Этого не может быть», – подумал Томас и почувствовал, что ему не хватает воздуха.
Томас поднялся, схватил обеденные талоны, поспешил навстречу дождю. Он стоял в ожидании лифта, когда дверь комнаты начальника отдела открылась и трое руководителей, смеясь, вышли в коридор. Увидев его, шеф резко посерьезнел.
– Это ты! – сказал он громко. – Чего ты хотел?
Томас расправил плечи, сунул руку в карман пиджака якобы в поисках чего-то, пытался настроиться на нужный лад.
– Я только хотел уведомить, – сказал он непринужденным тоном. – Меня выбрали шведским представителем на международном симпозиуме руководителей в Сеуле, который состоится осенью, поэтому мне придется отсутствовать две первые недели сентября. Пожалуй, это не повлияет на ваши планы на осень, но я в любом случае хотел уведомить.
Вся компания остановилась, приклеилась к нему глазами.
– Симпозиум руководителей? Что это такое?
Шеф открыл от удивления рот.
– Его организуют Институт мировой экономики и Корейский фонд. Вы наверняка слышали о них.
Подошел лифт, двери с шумом открылись, Томас шагнул внутрь.
– Вниз? – спросил он группу руководителей.
Они покачали головой, Томас на прощание махнул им рукой, двери закрылись. Когда кабина тронулась, он прислонился затылком к стене.
«Да, черт, – подумал он. – Здорово получилось».
Гора черных мешков для мусора возвышалась почти до самого потолка и перегородила вход в монтажную комнату.
– Ты здесь? – спросила Анника тихо и попыталась найти какую-нибудь щель в ней, чтобы заглянуть внутрь.
Ответ, пришедший оттуда, по звуку напоминал стон.
– Иди вправо, там есть проход за стойкой с мониторами, – сказала Анна Снапхане.
Анника оставила куртку и сумку в дверном проеме, а сама осторожно перешагнула через провода и кабели. Воздух внутри оказался очень сухим, как и положено в помещениях такого рода, и настолько пропитанным статическим электричеством, что у нее поднялись волосы. Освещение было голубым и мигающим исключительно за счет экранов и энергосберегающих ламп.
