Английский филолог-классик Мэри Бирд придумала шуточный способ проверять основательность популярных книг о римской истории и культуре (а также документальных и художественных фильмов и сериалов на эту тему). Она назвала его «тест на соню». Чем раньше в тексте (в фильме и т. д.) встретится фраза вроде «передай мне фаршированную соню» или «римляне ели павлиньи языки и сонь» — тем меньше можно верить тому, что рассказывает автор (мы продержались до последней главы!).
И все-таки факт остается фактом: крупный грызун семейства соневых, соня-полчок (Glis glis) входила в рацион римлян и, видимо, считалась деликатесом. В 115 году до н. э. специальным указом было запрещено употребление в пищу сонь, моллюсков и импортной птицы, но нет никакого сомнения, что подобного рода указы игнорировались или быстро забывались (хотя и в более позднюю эпоху императоры предпринимали бессчетные попытки вернуть народ к древней простоте).
Между прочим, в Словении и некоторых областях Хорватии сонь ловят и едят до сих пор. Заманчиво думать, что эта традиция сохранилась там с римских времен.
Процесс пищеварения состоит из нескольких фаз, и мы не можем обойти вниманием последнюю из них, тем более что общественная уборная в Доме триклиниев сохранилась едва ли не лучше всех остальных заведений подобного рода в римском мире. По ней видно, что это занятие было значительно менее интимным, чем теперь. Конструктивно уборная представляет собой каменную доску, в которой проделаны дырки сверху (для очевидной цели) и спереди (что менее очевидно; по высоте это не могут быть писсуары). Обычно считается, что из передних отверстий торчали палки с губкой на конце — такими губками римляне пользовались вместо туалетной бумаги. Подтершись, посетитель уборной промывал губку в проточной воде, которая текла по корытцу перед унитазами, и вставлял палку на прежнее место для следующего посетителя. Перегородок не было, так что и здесь можно было продолжать общение, начатое на Форуме, в бане или на площади Корпораций.
Западная окраина: жилые дома
Если продолжить двигаться по декуманусу на запад (в направлении от входа), то справа будет так называемый Дом ларария (он же — Дом культовой ниши, по элегантной многоцветной нише, где когда-то стоял священный объект или небольшая статуя). В этом доме сохранились остатки колодца с посвятительной надписью, в которой объясняется, что колодец построили председатели корпорации измерителей зерна (mensores frumentarII) по велению Цереры (что логично, поскольку это богиня урожая и продовольствия) и нимф (что менее очевидно). Веление, скорее всего, было сообщено кому-то из чиновников во сне.
Туалетный юмор не был чужд римлянам, в чем легко убедиться, дойдя до бань Семи мудрецов на западном краю Остии. Семь мудрецов — это легендарные греческие законодатели и философы VII — vi веков до н. э. Их произведения не сохранились, но молва приписывала им уроки жизненной мудрости, которые были начертаны на храме Аполлона в Дельфах: «Познай самого себя», «Мера важнее всего», «Всему свое время» и так далее. На стенах остийских бань нарисованы эти самые мудрецы — Солон Афинский, Фалес Милетский, Хилон Спартанский, Биант Приенский (изображения трех остальных не сохранились), а рядом с ними подписаны изречения — только это вовсе не морально-философские сентенции. Вот что говорят остийские мудрецы: «Солон поглаживал живот, чтобы хорошо облегчиться»; «Хитрый Хилон учил пукать незаметно». Не совсем «познай самого себя»! Извержение Везувия сохранило для нас граффито, оставленное посетителем общественной уборной в Геркулануме. Оно гласит: Apollinaris medicus Titi imp. hic cacavit bene — «Аполлинар, врач императора Тита, здесь славно…» — впрочем, слово cacavit в переводе не нуждается, оно относится к общеиндоевропейскому пласту древнейших слов, общему для латыни и русского.
За Домом ларария стоит большое кирпичное строение с внушительным порталом, которое туристу без путеводителя должно показаться храмом. Но это всего лишь склад, которым владели богатые вольноотпущенники Эпагат и Эпафродит, о чем сообщает мраморная надпись над входом. Внутри — остатки черно-белой мозаики: геометрический узор со свастиками, пантера (с куском добычи?), тигр в прыжке.
На этом месте, отмеченном большим нимфеем (с этим типом объектов — монументальными фонтанами — мы уже хорошо знакомы по нимфеям Нерона и Александра Севера в Риме), декуманус раздваивается: один рукав идет налево, а другой — направо, на северо-запад, в сторону старого русла Тибра.
Если двинуться направо, то по правую руку окажется «Дом с мозаикой гавани» (гавань изображена весьма условно — маяк, неизбежные морские чудища, Нептун с трезубцем в одной руке и рыбой в другой, люди в лодках, почему-то плывущая женщина). В этом же доме можно посмотреть на стандартные меры сыпучих тел (например, зерна), которые применялись при торговле и при раздаче хлебных пайков. Дальше — квартал старых, республиканского времени, храмов, из которых главный — храм Геркулеса. В главе о Бычьем форуме мы упоминали, что Геркулес был покровителем коммерции, так что старинный храм в его честь в портовом городе более чем уместен. Найденный там постамент статуи из греческого мрамора содержит посвятительную надпись в честь Геркулеса, сделанную вольноотпущенником по имени Публий Ливий. Это самая старая надпись на мраморе в Остии. В храме были обнаружены и другие интересные предметы, которые перенесли в музей, но заменили слепками, — например, статуя обнаженного мужчины, который расслабленно стоит, опершись на собственную выставленную вперед ногу (судя по надписи, это Гай Картилий Публикола, один из крупных остийских чиновников в I веке до н. э.), или рельеф с изображением Геркулеса, вынимающего ответ оракула (sors) из коробочки. Рельеф со сценой гадания был сделан по заказу жреца-гадателя по печени (haruspex).
За храмом Геркулеса — небольшой, но очень богатый дом, названный по найденной там статуэтке Домом Амура и Психеи. Слепок статуи стоит в одной из центральных комнат; нет сомнения, что в наши дни скульптора судили бы за изготовление детской порнографии. Полы покрыты мозаикой — не черно-белой, как обычно в Остии, а многоцветной. Странно, что такая роскошная резиденция (построенная на месте бывших лавок) стоит на отшибе, а не в южной части города, где сконцентрировано престижное жилье. Высказывалось предположение, что дом принадлежал жрецу Геркулеса, который решил поселиться как можно ближе к месту службы.
Напротив Дома Амура и Психеи — маленькая, но очень богатая (возможно, частная) баня времен императора Траяна. Среди мозаик с уже привычными морскими конями, коровами и прочими чудищами есть фигурка приземистого голого человека, который в одной руке держит ведро, а в другой — какую-то палку (возможно, скребок для грязи и пота). Подписано и его имя: Эпиктет Бутикоз. По этой фигурке здание называется «Баня банщика Бутикоза».
Как сказал один ученый, «античную архитектуру мы знаем по развалинам, скульптуру по копиям, а живопись по описаниям». Это не значит, что среди дошедших до нас шедевров совсем нет оригиналов — просто к материальным объектам время относится гораздо неразборчивее, чем, например, к литературным произведениям. Если античный автор (такой, как Гомер, или Вергилий, или Гораций) был популярен при жизни и после смерти, то его произведения наверняка ходили во множестве копий; чем больше их было — тем выше шанс, что хоть какой-нибудь список до нас дойдет. Популярные произведения изобразительного искусства тоже, конечно, копировались в большом количестве, и чем популярнее — тем больше; но они во много раз чувствительнее к мастерству копировальщика; чтобы в этом убедиться, достаточно пройтись по Арбату или какой-нибудь богемной улице европейского города, где художники торгуют своим товаром, в том числе подражаниями классикам. И все же некоторые помпейские фрески поражают: уверенная рука, верный глаз, внимание к деталям (по картинкам с листьями и цветами можно восстановить все разнообразие флоры римского сада), а иногда — странные прорывы в художественный язык будущих эпох, как на некоторых городских пейзажах, словно вышедших из-под кисти Дали или Де Кирико.
