Капелла Св. Елены не прижимается к стене, как большинство капелл в римских церквях, а стоит почти посреди церкви, ближе к алтарю. Чтобы прочитать стихи и разглядеть картинки, в том числе очень смешного Августа в анахронистической короне, к ней нужно подойти вплотную и посмотреть вниз.
Построена она по плану, типичному для многоквартирных римских домов и не утратившему актуальность до наших дней: снизу магазины, сверху — жилые помещения, причем чем выше — тем хуже становились жилищные условия и тем больше народу, как правило, приходилось на единицу площади. На нижних этажах иногда бывали некоторые санитарные удобства, такие как водопровод и канализация, но в капитолийской инсуле никаких следов подобной роскоши обнаружить не удалось. Еду жители готовили, скорее всего, прямо в комнатах, на переносных горелках. Кварталы, застроенные инсулами, по праву считались самыми пожароопасными в городе, и эпидемии там тоже распространялись быстро и с устрашающими последствиями. Между тем владельцы построек собирали с жильцов арендную плату, и ее вполне хватало на то, чтобы жить на роскошной вилле где-нибудь возле Неаполитанского залива. Иногда семейство хозяев обитало на первом, самом престижном этаже инсулы.
Санта-Мария-ин-Арачели на старинном рисунке. Инсула скрыта под средневековым кварталом.
Инсулы часто строились вокруг внутреннего дворика, как американский мотель. Первый этаж капитолийской инсулы находился примерно на девять метров ниже современной мостовой. Как во многих других случаях, постройка сохранилась случайно: она была погребена под несколькими церквушками, сменявшими друг друга на этом месте. Самая ранняя из них, примерно xi века, была встроена прямо в античное здание; небольшая колокольня и фреска, изображающая положение Христа во гроб, сохранились до сих пор. Самую позднюю из них, XVII века, посвященную святой Рите из Каши (не манной или гречневой, а из города Каша в Умбрии), в ходе масштабных муссолиниевских перестроек разобрали на кусочки и перенесли на другое место неподалеку — на Виа Монтанара. Тогда-то и обнаружился под нею древний многоквартирный дом.
Единственное возможное упоминание Табулария в римской литературе — это две строчки из земледельческой поэмы Вергилия «Георгики». Там есть пассаж, в котором говорится о том, как хорошо жить в деревне, вдали от ритма и бед большого города (мысль, любезная сердцу любого дауншифтера, от императора Диоклетиана до наших дней). Земледелец, говорит Вергилий, «чужд законов железных; безумный Форум ему незнаком, он архивов народных не видит»
[27] (Георгики, 2.501–502). По-латыни в этом месте — слово tabularia, множественное число от tabularium, и соседство с Форумом позволяет предположить, что речь именно о нашем здании.
Это — с западной стороны. А с восточной, там, где холм обрывается в сторону Форума, находился когда-то Табуларий (Tabularium), хранилище «таблиц» (tabula), то есть государственный архив. В литературных источниках о таком здании нет ни слова; единственная информация, доступная историкам и археологам, — две высеченные в камне надписи. Из них следует, что консул Квинт Лутаций Катул в 78 г. до н. э. «по указанию Сената построил подземелье и Табуларий». Одну из этих надписей нашли и переписали в средние века, но до наших дней она не дошла, а другая видна и сейчас на северном фланге Палаццо Сенаторио, возле Виа ди Сан-Пьетро-ин-Карчере.
Табуларий эффектно закрывал Форум с запада, так же, как противопожарная стена ограничивала некоторые из императорских форумов. К сожалению, элегантная простота была размыта, когда на этом краю площади появился храм Веспасиана и Тита и был расширен Портик Богов Согласия. На рубеже XIII–XIV веков папа Бонифаций VIII (между прочим, злейший враг Данте) надстроил над Табуларием башню; позже Микеланджело снесет всю верхнюю и западную часть этой надстройки и добавит еще один уровень в виде нынешнего Палаццо Сенаторио.
Нижняя часть Табулария, сохранившаяся до наших дней, демонстрирует мощную кладку лучшего республиканского образца, так называемый opus quadratum, когда один на другой кладут прямоугольные каменные блоки. Внутренняя часть Табулария — это тот проход, который теперь соединяет два крыла Капитолийских музеев (Палаццо Нуово и Палаццо деи Консерватори). Разглядеть там можно немного: главным образом бетонные своды, сильно изъеденные временем (довольно долго в этих подземельях хранили соль). К Табуларию примыкает храм Вейовиса, о котором мы говорили немного раньше.
Тюрьма и лестница
Жилой дом, государственный архив — все это вещи мирные. А вот если спуститься с Капитолийского холма к Форуму по Виа Сан-Пьетро-ин-Карчере, то попадешь к местам менее приятным: государственной тюрьме и лестнице, которая была хуже тюрьмы.
Тюрьма называлась Туллиан — как считали римляне, в честь царя Сервия Туллия. Более дотошные книжники возводили это слово к старинному латинскому tullius, что значит «источник». Небольшой родник там действительно был — и есть до сих пор.
Римляне не признавали тюрьму в качестве наказания. Изгнание, конфискация имущества, лишение гражданских прав, наконец, продажа в рабство и смертная казнь — вот чего мог ожидать пойманный преступник. Тюрьмы содержать невыгодно, социальная польза от них сомнительна; практичные римляне не позволяли себе такую роскошь. Поэтому Туллиан испокон веков служил местом кратковременного содержания особо опасных врагов государства — иными словами, камерой смертников. В современной Америке заключенные могут ожидать смертной казни годами и даже десятилетиями; в Туллиане никто не задерживался дольше чем на несколько дней.
Чаще всего в тюрьму попадали иностранные военачальники, проигравшие римлянам военную кампанию. Так произошло с африканским царем Югуртой, которого бросили в камеру смертников, предварительно раздев и вырвав у него серьги из ушей. Югурта сохранил присутствие духа и даже пошутил: «О Геракл, какая холодная у вас баня!» Обращение к Гераклу не следует принимать буквально — это просто междометие, вроде нашего «Господи». Спустя шесть дней Югурта умер от голода.
Впрочем, иногда в тюрьму все-таки сажали для острастки. Старинный поэт Гней Невий славился вздорным нравом; когда нелюбезных ему братьев Метеллов избрали консулами, он пустил в народ двусмысленный стих «Рок дает Метеллов Риму в консулы» (подразумевая, что рок — злой). Метеллы ответили недвусмысленным стихом: «Будет взбучка поэту Невию от Метеллов». То ли за эту эксападу, то ли за что-нибудь подобное Невий угодил в тюрьму, но, как сообщил любитель древностей Авл Геллий, вскоре был выпущен, а в заточении даже успел написать две пьесы.
Противоречивая страница в истории тюрьмы связана с заговором Катилины. Поймав заговорщиков, тогдашний консул Марк Туллий Цицерон бросил их в тюрьму, приказал казнить, а потом, выйдя к народу, произнес свое знаменитое «vixerunt». Впоследствии враги Цицерона использовали этот его поступок как предлог для расправы с ним самим: казнь римских граждан без суда и следствия была серьезным нарушением обычаев и законов.
