Золотой дом случайно обнаружили в конце xv века, но когда именно и при каких обстоятельствах — не вполне ясно (обычно рассказывают, что в 1488 году местный житель вдруг провалился под землю и оказался в расписной комнате). Узнав про диковинку, итальянские художники рванулись в подземелья на паломничество. Уже в середине (а то и в начале) 1480-х на некоторых фресках и картинах стали появляться орнаментальные мотивы, которым было неоткуда взяться, кроме как из Неронова дворца (поэтому и сомнения в дате). Вспомните церковь Санта-Мария-ин-Арачели на Капитолии: первая капелла справа называется «Капелла Буфалини», и фрески с житием святого Бернардина Сиенского работы Пинтуриккьо отмечают явное знакомство с новооткрытым стилем. Действительно, Пинтуриккьо (наряду с Гирландайо и Рафаэлем) был одним из первых, кто спускался на веревках в подземелья Золотого дома, при тусклом свете ламп изучал росписи и оставлял подписи на потолке (искусствоведы потом составили целый каталог таких граффити).
Гротески. Рисунок xix века.
До открытия Помпей (почти такого же случайного) Золотой дом оставался едва ли не единственным источником сведений об античной живописи. Самое большое впечатление на художников Возрождения произвели не росписи на мифологические сюжеты — по тогдашним понятиям они были грубоваты, лишены перспективы, схематичны, да и сохранились не слишком хорошо. Зато орнаменты, возраст которых перевалил за тысячу лет, неожиданно оказались невероятно востребованы.
Античный дизайн в стиле Золотого дома отличался буйной фантазией: геометрические и растительные мотивы свободно переплетались в этих узорах с анималистическими, мифические химеры прятались в сплетении мифических кустарников… Такой декоративный прием был назван «гротеск», от итальянского слова grotta, «грот». Правда, у Бенвенуто Челлини, ювелира с буйной биографией, было на этот счет свое мнение: «настоящее их название — чудища, а не гротески». Как бы то ни было, росписи в стиле гротеск вошли в моду: когда в начале XVI века папа Юлий II заказал архитектору Донато Браманте проектирование, а Рафаэлю — роспись нескольких ватиканских залов, молодой художник взял за образец именно нероновские гротески.
А при чем тут Екатерина Вторая? Дело в том, что по возвращении в Лондон Камерон немало потрудился над тем, чтобы испортить себе репутацию (в частности, посадил в долговую тюрьму собственного отца), и был вынужден искать заработка за границей. А агенты Екатерины как раз нанимали в Европе архитекторов. Это оказалось началом прекрасной дружбы: Камерон построил дворец в Павловске и знаменитую Камеронову галерею в Царском Селе, а «Холодные бани», особенно «Агатовые комнаты», впрямую отсылали к его римским источникам вдохновения. Екатерина ценила археологическую деятельность Камерона.
В 1779 году она писала: «Я увлечена мистером Камероном… что известен книгой о древних банях; мы обустраиваем с ним террасу с банями внизу…»
При Павле I Камерон впал в немилость (он вообще отличался завидной склонностью отталкивать людей и наживать врагов) и тихо доживал свои дни в Петербурге, где и скончался в 1812 году, незадолго до наполеоновского вторжения.
По приказу Екатерины II в петербургском Эрмитаже была создана имитация ватиканских галерей Браманте и Рафаэля. Но не только это связывает российскую императрицу с Золотым домом. В 1768 году в Риме работал над своей книгой «Римские бани» британский архитектор Чарльз Камерон. Одним из объектов его пристального изучения были помещения, которые он считал банями императора Тита. В ходе разысканий архитектор проник под землю и изучил несколько помещений (как он думал — бань, на самом деле дворца). Одна из комнат была особенно интересной: с желобками на потолке и росписью в виде музыкальных инструментов. «В эту комнату я проник с большим трудом, — писал Камерон. — Мне пришлось проделать дырку в стене и спуститься по канату, а потом — на четвереньках карабкаться сквозь отверстие в другой стене. Комната была почти до потолка забита землей».
Любопытно, что после визита Камерона про эту комнату еще сто пятьдесят лет никто не упоминал и только в xx веке ее открыли вновь: это одно из самых знаменитых помещений Золотого дома, «Комната Ахиллеса на Скиросе».
Мать Ахиллеса, богиня Фетида, знала, что сыну суждено погибнуть, если он отправится на Троянскую войну, и старалась его «отмазать». (Любопытно, что в «Илиаде» Ахиллес — единственный герой, у которого, как представляется, есть выбор: прожить мирную спокойную жизнь и умереть в безвестности или погибнуть во цвете лет, но прославиться на долгие тысячелетия; судьба остальных предопределена вполне однозначно.)
Фетида послала сына на остров Скирос к тамошнему царю Ликомеду; когда Одиссей и Диомед в поисках уклониста добрались до Скироса, Ахиллес переоделся в женскую одежду и смешался с толпой девушек. Как в такой ситуации вывести на чистую воду переодетого мужчину, подробно рассказано в «Приключениях Гекльберри Финна». Хитроумному Одиссею такая задача была по плечу, и Ахиллес отправился воевать. Светоний сообщает, что император Тиберий имел склонность к праздным филологическим упражнениям и, в частности, задавался вопросом — а под каким женским именем Ахиллес скрывался на Скиросе?
Художника, который расписывал Золотой дом, по свидетельству Плиния Старшего, звали Фабулл (или Фамулл). Работал он в тоге (в переводе на сегодняшние реалии — в пиджаке и галстуке) и старался себя не изнурять. К сожалению, фрески дворца с каждым годом все сильнее портятся от воздействия загрязненного воздуха и влажности — недалек день, когда их совсем невозможно будет рассмотреть. То, что еще видно, даже при сильно развитом воображении особого впечатления не производит. Но не стоит забывать, что нам доступна только ничтожная часть убранства Золотого дома (не говоря о драгоценных камнях, золоте и жемчуге, которыми он был украшен). Непрофессионалу трудно оценить красоту девушки по плохо сохранившемуся скелету.
Но даже тем, кто захочет открыть в себе судмедэксперта, сделать это будет непросто. На протяжении последних десятилетий Золотой дом находится в состоянии перманентной реставрации и почти всегда закрыт. Если вам повезет, имейте в виду, что помещений, входящих в состав Неронова дворца, к настоящему моменту известно более 140. На восточной стороне одна из самых известных комнат — это «Нимфей Одиссея и Полифема», названный так за фреску в самой верхней части сводчатого потолка (потолки в Золотом доме все очень высокие, по 10–11 метров). В этой комнате (вероятно, обеденной) по стенам струились фонтаны, наполнявшие бассейны в соседних помещениях. Другая знаменитая комната — «Зал с золотым сводом». Она пострадала от времени больше других: лепнина со следами краски кое-где видна, но от картин на мифологические сюжеты не осталось практически ничего — они известны только по копиям времен Возрождения, которые сохранились в библиотеке испанского королевского двора. 119-я комната (та, в которую залезал Камерон), известная как «Комната Ахиллеса на Скиросе», по-прежнему поражает многоцветными фресками и «гротесками» с преобладанием любимых цветов Фабулла — голубого, охряного, желтого. И, наконец, даже на спутниковых снимках виден Восьмиугольный зал с огромным отверстием в потолке и одним из самых внушительных бетонных куполов, сохранившихся с римских времен.
