Так называемый «Август из Прима-Порта» — двухметровая мраморная статуя, обнаруженная в 1863 году при раскопках пригородной виллы Ливии, жены Августа (сейчас в музеях Ватикана).
Произошло неожиданное: юноша без серьезных политических связей, без опыта военных и государственных дел, силой одного лишь имени «Цезарь» и собственных амбиций оказался полноправным игроком среди первых лиц государства. Он заключил союз с политическими союзниками приемного отца — Марком Антонием и генералом Марком Лепидом. Этот союз вошел в историю как «второй триумвират»; первый в прошлом поколении связывал Юлия Цезаря, Помпея и Красса. Второй триумвират, как и первый, просуществовал недолго: сначала Лепид оказался оттеснен с политической сцены, сохранив за собой лишь декоративную должность верховного жреца, а потом Октавиан (которому по условиям договора достались западные провинции, включая Италию) и Антоний, получивший власть над богатым греческим Востоком, сошлись в финальном противостоянии. В 31 году до н. э. в морской битве при Акции силы Запада победили силы Востока. Военное значение победы было невелико, но на моральный дух обеих армий она оказала решающее действие; союзники Антония разбежались, и спустя некоторое время Антоний и Клеопатра покончили с собой.
Алтарь мира
В 13 году до н. э. Август вернулся в Рим из долгой поездки по западным провинциям, в которых он успешно восстановил римскую администрацию и общую стабильность (именно к этому событию, как мы помним, Бальб пытался приурочить открытие своего театра). Чтобы отметить это выдающееся достижение, Сенат постановил воздвигнуть на окраине Марсова поля алтарь. Алтарь был посвящен богине мира (по-латыни «мир» — pax, слово женского рода), причем не просто мира — а именно того, который принес государству Август: Ara Pacis Augustae, «Алтарь Августова мира». Позже его, как правило, называли просто Ara Pacis.
Мир, установившийся на подвластной Риму территории в правление Августа, был столь важной частью августовской идеологии, что постепенно словосочетание «римский мир» (Pax Romana) стало обозначать не только отсутствие войны, но и тот круг земель, который входил в орбиту римской государственности. На русский это перевести легче, чем на другие языки, потому что в русском слове «мир» издавна объединились оба значения. До орфографической реформы 1918 года эти слова писали по-разному: отсутствие войны — «миръ», весь свет — «мiръ».
Существует устойчивая легенда, согласно которой роман Толстого назывался в дореволюционных изданиях «Война и мiръ», то есть «война и люди». Это злостная ошибка, порожденная одним из давних выпусков программы «Что? Где? Когда?». Между тем поэма Маяковского 1915 года и правда называется «Война и мiръ».
Начиная с XVI века под дворцом, стоящим на пересечении нынешних Корсо и Виа ин Лучина, стали находить обломки античной скульптуры. Только в конце XIX века археологи связали эти находки с Алтарем мира. К тому времени рельефы успели разойтись по разным музеям и коллекциям. Большую их часть еще в XVI веке распилили на несколько кусков (мраморные панели были так велики, что транспортировать их целиком не представлялось возможным) и отправили во Флоренцию, в коллекцию семейства Медичи, которым тогда принадлежало палаццо. Другая плита оказалась в музеях Ватикана, еще одна — на Вилле Медичи во владении Французской академии, еще одна — в Лувре. Рельефная панель алтаря, перевернутая скульптурной частью вниз, служила крышкой саркофага одного из священников, похороненных в иезуитской церкви Иисуса в нескольких кварталах к югу от дворца.
Сам дворец неоднократно перестраивался и носил разные имена. Сейчас его обычно называют Палаццо Фиано, по имени родственника папы Александра VIII, когда-то владевшего дворцом.
Другой папа, Александр VII, снес примыкавшую к зданию арку, служившую своего рода внутренними воротами на Корсо, чтобы расширить улицу. До сих пор неясно, была ли эта арка античной или ее собрали из римских камней и рельефов в средние века. Снятые с нее скульптурные украшения времен императоров династии Антонинов выставлены в Капитолийских музеях. В XVII веке, когда арку снесли, ее называли «Арко ди Портогалло» — то ли оттого, что в соседнем дворце находилась резиденция португальского посла, то ли по фамилии кардинала, когда-то построившего над аркой переход с одной стороны Корсо на другую.
В сентябре 1938 года исполнялось 2000 лет со дня рождения Августа (на этот раз подсчет через границу нашей эры произвели правильно). Муссолини, который примерял на себя тогу нового Августа, основателя великой империи, страстно хотел отметить эту дату чем-нибудь археологически грандиозным. Восстановление в исконном величии Алтаря Августова мира как нельзя лучше подходило для этой цели.
Но для спасения уникального памятника из подземелий Палаццо Фиано одной лишь политической воли (пусть и подкрепленной серьезным финансированием) было недостаточно. В этих местах римские здания стоят на деревянных сваях, которые вогнаны в насквозь мокрую, болотистую почву. Некоторые из свай покоились на алтаре, погрузившемся на несколько метров под землю. Даже если бы уровень воды не мешал раскопкам, извлечение алтаря обрушило бы стены дворца.
Руководитель раскопок, археолог Джузеппе Моретти, придумал хитрый способ обойти эту проблему. Самая тяжелая часть дворца располагалась непосредственно над алтарем. Стены уже давно пошли трещинами, и только невероятная прочность строительного раствора не давала им рассыпаться. Команда Моретти по кусочкам разобрала и собрала стены, укрепляя их, а затем просверлила дыры в земле и залила их жидким цементом, подведя под угол Палаццо Фиано своего рода козлы (по-итальянски такая конструкция называется cavalletto, «лошадка»). Напряжение в разных точках «лошадки» контролировалось сложной системой гидравлических домкратов.
Теперь можно было не беспокоиться, что дворец немедленно рухнет. Но главную проблему — извлечения алтаря — это не решало. Выкачивать воду из-под дворца было бесполезно: ни один насос не справился бы с мощностью подземных вод. Нужна была дамба, перекрывающая приток воды. Однако построить огромную цементную дамбу под мостовой жилого квартала, на пересечении водопроводных и канализационных труб, электрических кабелей и строительных наслоений двух с лишним тысячелетий не представлялось возможным. Что делать? Моретти и его инженеры придумали гениальное решение.
Вокруг места, где находился алтарь, была прокопана траншея. По периметру траншеи проложили трубу, от которой в почву на глубину семи метров отходило 55 стальных трубок. По трубкам под давлением в 80 атмосфер подали холодный углекислый газ. В результате насквозь влажная почва по периметру траншеи замерзла, создав непроницаемую плотину для поступающей извне воды. Теперь можно было извлечь куски алтаря — что и было сделано к сроку.
