Термы Каракаллы
Наш путь лежит мимо юго-восточной оконечности Большого цирка (единственной, где сохранились остатки строений), вниз по Виа ди Сан Грегорио на площадь, которая называется Пьяцца ди Порта Капена. Капенские ворота были едва ли не самыми важными из всех городских ворот в старинных Сервиевых стенах: отсюда отходила Аппиева дорога, отсюда начинался счет миль от города. В 1860-е годы на площади нашли фрагменты каменной кладки, но сейчас их не видно. Самое заметное здание на площади — гигантский комплекс Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (Food and Agriculture Organization, ФАО; на ее логотипе — стилизованный колос и латинский девиз fiat panis, что значит «да будет хлеб»). Этот сомнительный шедевр фашистской архитектуры предназначался для министерства по делам итальянской Восточной Африки в ту недолгую пору, когда правительство Муссолини, одержимое имперскими амбициями, пыталось колонизировать Эфиопию и Сомали. В 1937 году перед зданием установили монументальный обелиск, вывезенный из эфиопского города Аксума в качестве военной добычи. (Обелиск — это столб с остроконечным верхом, а стела — более или менее плоская плита, верх которой может выглядеть по-разному. Аксумский обелиск — на самом деле стела, только очень вытянутая.) Он простоял перед зданием ФАО почти шестьдесят лет, после чего итальянское правительство вернуло его Эфиопии. Операция по возвращению растянулась на много лет: гигантский обелиск, даже разделенный на три части, транспортировать в наши дни ничуть не легче, чем во времена императоров. Для этой цели даже пришлось перестраивать посадочную полосу аксумского аэропорта: ее не хватало, чтобы принять гигантский транспортный «Ан-124», который только и мог перевезти стелу домой. После нескольких лет, проведенных в складских помещениях обеих стран, в 2008 году аксумский обелиск был возведен на первоначальном месте.
В императорские времена за Капенскими воротами город не кончался, но Аппиева дорога была в этом месте узкой (около четырех метров) и, несомненно, очень многолюдной (нынешняя аллея, Виале делле Терме ди Каракалла, проложена в 1930-е годы). Те, кто шел по направлению к городу, видели на склоне Палатина гигантскую стену Септизодия и могли сразу прочувствовать имперское величие. Но и у тех, кто шел в другую сторону, с начала III века нашей эры возможность прикоснуться к великому тоже была: император Каракалла построил сразу за Сервиевой стеной гигантский комплекс бань, самый монументальный памятник из всех, что стояли возле Аппиевой дороги.
Пожалуй, никакая иная достопримечательность, включая Колизей, не дает столь полного представления о гигантомании, которой страдали римские императоры. Бани времен империи в Риме вообще строились с размахом, но от Терм Агриппы почти ничего не осталось, развалины Терм Траяна разбросаны по огромному парку, и воспринять их как единое целое сложно, а в Термах Диоклетиана разместились многочисленные наследники древнеримской цивилизации, от музея до церкви Санта-Мария-дельи-Анджели. А бани Каракаллы не только сохранились лучше других, они еще и выделены в отдельное музейное пространство, где нет другой застройки и ничто не мешает впитывать величие Рима. Величие в данном случае — это функция от величины.
Уровень гигиены, привычный для римлян, был снова достигнут цивилизацией совсем недавно, и то далеко не везде. Впрочем, в старинные времена и римляне не роскошествовали: по крайней мере, в одном сельскохозяйственном трактате содержится рекомендация для землевладельца не устраивать помывку для батраков чаще чем раз в неделю. Поначалу римляне мылись каждый у себя, но в поздние годы республики общественные бани уже были широко распространены. Это новшество было предназначено для бедняков, не имеющих возможности мыться дома, однако оно быстро завоевало популярность у всех слоев населения. Светоний рассказывает, что мать Августа Атия, дама вполне светская, получив после совокупления с Аполлоном отметину на теле в виде змеи, перестала пользоваться общественными банями (из чего следует, что до этого пользовалась).
Термы Каракаллы. Гравюра XVIII века.
В императорскую эпоху бани, наряду с очевидными гигиеническими функциями, стали чем-то вроде клубов, где досужие люди могли проводить дни напролет в физических упражнениях, приятной беседе, за чтением (при банях часто строились библиотеки) и даже за едой. Визит в бани следовал определенному ритуалу. Сначала посетитель платил за вход (плата была чисто символической, доступной любому бедняку; детей и иностранцев пускали бесплатно) и раздевался. Одежду можно было оставить у служителя (сохранилась эпитафия супружеской четы, где указано, что муж служил гардеробщиком в банях Каракаллы). После этого посетитель приступал к упражнениям, которые в нынешних спортзалах называются «кардио», — римляне опытным путем пришли к тем же методам, что и современная физкультура. Римляне упражнялись, играя в мяч; прежде чем приступить к водным процедурам, следовало хорошенько пропотеть. Затем посетитель медленно проходил череду комнат с разной температурой: сначала теплую, потом самую жаркую, потом снова теплую, потом холодную. В каждой из таких комнат мог располагаться бассейн соответствующей температуры. На одном из этих этапов (каком именно — точно не известно, возможно, он зависел от конкретных бань или пристрастий посетителя) происходила основная помывка; на каком-то еще посетитель тщательно соскребал с себя пот и грязь специальной щеточкой. Потом можно было обсохнуть, натереться маслами и благовониями, пообщаться с приятелями и, одевшись в предусмотрительно захваченную из дома чистую одежду, отправиться восвояси.
Многие из описанных процедур проходили по-разному для людей разного достатка; богачи ходили в бани в сопровождении раба (а то и целой свиты). Однажды император Адриан, купаясь, увидел, что отставной легионер трется о колонну, потому что раба у него нет и некому потереть спину щеточкой. Растроганный император отправил собственного раба на помощь солдату. Придя в баню на следующий день, Адриан обнаружил целую компанию бедняков, которые с многозначительным видом терлись о колонны, явно рассчитывая на августейшее внимание. «Теперь вас много, — сказал император, — почему бы вам не помочь друг другу?»
Для бань в латинском языке было два названия — balneum (во множественном числе balnea; от этого слова происходит термин «бальнеология» и само русское слово «баня») и thermae, от греческого слова «теплый» (как в словах «термальный», «термометр»). Возможно, первое из них когда-то обозначало маленькую ванную в частном доме, а второе — специализированные общественные здания, но позже их употребляли как синонимы. В старинные времена, которые римляне, как любой народ, охотно идеализировали, считалось неприличным отцу ходить в баню со взрослым сыном или зятю — с тестем; тем более не могло идти речи о совместном мытье мужчин и женщин. Позже про такую деликатность забыли, хотя разные императоры неоднократно (и, видимо, безуспешно) пытались запретить смешанные купания.
