«Махапариниббана-сутта» некогда считалась одной из самых ранних в Палийском каноне, но ее анализ, проведенный Рис-Дэвидсом
[285], показывающий, что большая часть ее текста встречается в других частях Писаний, с первого взгляда заставляет сомневаться в том, можно ли воспринимать ее как целое. Тем не менее более подробное исследование проясняет, что это не фрагменты, объединенные в одну сутту. Напротив, в сплошной нарратив сутты вставлены отдельные рассуждения. Сам нарратив – поздняя легенда, как свидетельствуют упоминания о святилищах и методах определения того, что является словами Будды. Некоторые из рассуждений могут даже принадлежать Будде, но мы располагаем лишь свидетельством рассказчика, что они были произнесены в определенных обстоятельствах. У нас есть весомые причины считать, исходя из характерной формы этих рассуждений, что они были заимствованы непосредственно из других частей Канона (в основном из «Ангуттары» и «Уданы»), где находятся и до сих пор. В первом тексте все материалы расположены согласно количеству обсуждаемых предметов, и фрагменты «Ангуттары», находящиеся в этой сутте, обладают той же особенностью; так, там говорится о семи условиях благосостояния, пяти последствиях дурных дел, восьми причинах землетрясений и т. д. Утверждают, что первый из этих фрагментов в действительности был произнесен Буддой ранее. Точно так же фрагменты, встречающиеся в «Удане», кончаются в «Махапариниббана-сутте» восторженными фразами – уданой, как и в сборнике, носящем это название.
Ясно также, что повествовательная часть сутты была расширена. Параллельные повествовательные части находятся в «Самьютте». Три эпизода так разрослись, что в Палийском каноне стали самостоятельными суттами. Это «Махасудассана-сутта», «Джанавасабха-сутта» и «Сампасадания-сутта». Первая из них и в тибетской, и в китайской редакциях включена в сутту. Последняя из них (расширенная версия «львиного рыка» Сарипутты) – это вставка, как видно из ее отсутствия в тибетской версии, и ее пропуск – не случайность, он связан с тем, что там говорится о более ранней дате смерти Сарипутты. Общее ядро, рассказ о смерти Будды от его последних слов и вплоть до сетований окружающих, также содержится в отдельной сутте
[286].
История о смерти Будды была записана раньше, чем приведенные в комментариях рассказы о его юности. Но из содержащихся в ней упоминаний о зачатии и рождении, а также о преданиях относительно жребия властелина мира или Будды ясно, что во время ее фиксации легендарное повествование о его рождении уже существовало. Различие между ними как историческими свидетельствами в том, что рассказы о рождении и детстве относятся к периоду, относительно которого подробности биографии и даже сама ее основа вряд ли были известны. Но во время смерти Будды существовала община, заинтересованная в сохранении свидетельств о нем, которая, вероятно, располагала многими устными рассказами. Мы не можем сказать, что действительно знали и помнили его современники, потому что в нашем распоряжении находится лишь традиция, четко зафиксированная намного позже, хотя и до правления Ашоки
[287]. По крайней мере, составители пытались представить свои записи современным Будде документом, о чем свидетельствует высказывание о величии Паталипутты, облеченное в форму пророчества, – оно не может быть свидетельством позднего происхождения фрагмента только для истово верующих. Так же дело обстоит с упоминаниями о паломничествах к святилищам, о почитании Будды, троичном делении Писаний и многочисленных чудесах; в них неразделимо переплетены сущностно важные факты и догматические верования, касающиеся личности Будды.
Подразумеваемая хронология событий в сутте нечеткая, но можно понять, что она не согласуется с поздней традицией. После Уединения, то есть примерно в конце сентября, Будда встретил монахов и сказал им, что достигнет нирваны в течение трех месяцев. Это означает последующий декабрь или январь и соответствует утверждению, согласно которому саловые деревья (Shorea robusta) расцвели несвоевременно, когда он умер
[288]. Но дата, которую дает более поздняя палийская традиция, на три месяца позже – это полнолуние месяца висакха (апрель– май). Того факта, что это также традиционно считается временем рождения и Просветления Будды, достаточно, чтобы предположить, как возникла эта датировка.
Сюаньцзан
[289] также дает эту дату в качестве основной традиции, но говорит, что сарвастивадины считают, что Будда умер восьмого числа второй половины месяца карттика (октябрь – ноябрь), то есть за неделю до полнолуния в этом месяце. Такая дата не могла появиться путем подгонки к сутте, поскольку в этом случае выходит менее трех месяцев. Историчность этой даты пытался доказать Флит, принимая ее за 13 октября 483 г.
[290] Его доводы о принятии года за 483-й основывались на том, что Уединение, соответственно, должно было начаться 25 июня и что предсказание о его смерти, высказанное Маре, вполне может быть отнесено к концу первых трех недель Уединения. Однако идентичное предсказание было высказано и перед монахами, и на следующий же день после этого Будда возобновил свое путешествие, что свидетельствует о необходимости отнесения предсказания к концу периода Уединения. Традиция сарвастивадинов может быть древней, но ничто не свидетельствует о том, что она была канонической, и, даже если когда-нибудь установят точную каноническую дату, вполне вероятно, что это лишь вставка, а не действительно старая традиция, утерянная составителями сутты, которой мы сейчас располагаем.
Сутту завершают два перечня мощей, и мы вместе с палийским комментатором вполне можем считать их поздними добавлениями. В первом вновь перечислены десять долей, о которых было сказано выше (над каждой из них была воздвигнута ступа). Этот перечень завершается словами «именно так было в прошлом». Его целью, очевидно, было описание того, что составитель считал первоначальным распределением мощей. Комментатор говорит, что эти слова (видимо, он имеет в виду весь перечень) были добавлены во время Третьего собора, то есть во времена Ашоки. Затем следует другой перечень в стихах:
Есть восемь мер мощей Будды.
Семь мер почитают в Джамбудипе;
И одну меру Несравненного
В Рамагаме царей нага почитают.
Одному зубу поклоняются боги Тидива,
А другому – в городе Гандхара;
Одному также – в царстве раджи Калинги.
Еще один, кроме того, почитают цари нага.
Этот перечень, говорит комментатор, принадлежит старшим монахам с Цейлона, которые, возможно, добавили его к Палийскому канону, но составили его не они, поскольку он содержится также в тибетской версии сутты. Его целью, по всей видимости, является описание более позднего распределения мощей по сравнению с обрисованным в первом перечне положением дел в прошлом. Упоминание о Гандхаре говорит о том, что это поздний перечень, поскольку миссионеры с проповедью Дхаммы были посланы туда только при Ашоке
[291]. Здесь также подразумевается, что Рамагама находилась не в Индии. Это объясняется преданием в «Махавамсе», которое говорит, что Рамагама была затоплена, а урну с мощами вынесло в море. Там ее нашли наги и сохранили в своем жилище, Рамагаме нагов
[292]. Какую-то историю такого рода, очевидно, подразумевает присутствующее в стихотворении упоминание о нагах, а исчезновение из Рамагамы малла одной меры мощей, вполне возможно, соответствует действительности.
