Артур Нойманн довольно быстро завоевал доверие среди этой обширной группы пациенток. Его называли «волшебником» и «душкой-доктором». Часто он выезжал с чемоданом, полным заветным инструментарием и бутылями с солевыми растворами, прямо на дом к пациенткам. Горничные провожали Артура в покои госпожи через запасной вход, тайными коридорами. И он принимался священнодействовать на горе всей прислуге, ибо дамы стонали и кряхтели, и дух в покоях порой стоял довольно неприличный, прямо скажем – не барский дух.
Были среди его пациенток и дамы «полусвета», богатые содержанки и проститутки, которые предпочитали навещать доктора прямо в его клинике. С последними хлопот было меньше, меньше неуклюжих церемоний и уговоров, меньше глупых сентенций и комплиментов для поддержания par contenance
[19], меньше страха сделать что-то не так, не угодить или сказать не те слова после облегчительной процедуры. С дамами полусвета он заводил совсем близкие и откровенные беседы, попутно наставляя их в вопросах контрацепции, в коих он тоже немножечко разбирался.
Вторая группа его пациентов довольно часто смешивалась с третьей, но о последней чуть позже. Сейчас о второй. Вначале это были робкие и ненавязчивые визиты пациентов сильной половины человечества. Внимая доводам доктора о полезности клистирных процедур для всякого организма, сия небольшая группа, состоящая в основном из одиноких, сибаритствующих джентльменов, пресыщенных плотскими излишествами, утомленных душою и телом, изыскивала малейший повод, дабы заставить свое холеное тело помучиться, а нижние врата потерпеть. Прибегая к практике доктора Ноймана, эти джентльмены, совершенно не стесняясь, испытывали откровенное сладострастие от подобных процедур. Артур не раз замечал, как после нескольких клистиров их детородные органы наливались могучей силой. Некоторые из них шли дальше в своих просьбах. И за особую, двойную плату, просили доктора облегчить их страдания путем массажа простаты толстыми трубками шлангов, или же его собственной рукой, обильно смазанной вазелином.
Впервые услышав подобную просьбу, доктор вначале возмутился ее нахальной бестактностью. Он сразу вспомнил приговор протодиакона о «скотском грехе и содомии», и несколько дней провел в глубоких раздумьях. Он выписал ряд медицинских журналов, посвященных мужскому здоровью и репродукции, прочитал кучу статей и атласов, в какой раз рассматривая строение мужских желез. Ознакомился с трудами доктора Verdes, который еще в 1838 году дал точное морфологическое описание простаты и вопросов, связанных с ее заболеваниями. Он знал, что в Европе уже делались операции на этой железе и катетеризация для отвода мочи. Но чтобы массаж? Однако, вникнув в структуру и механизм опорожнения этого органа, посредством исторжения секрета, он понял, что эта работа может стать основным делом всей его жизни. Доктор Артур Нойман отверг все ханжеские догмы и личные сомнения и стал использовать в своей практике не только чистку кишечника, но и массаж простаты. В последнем он добился такой виртуозности и мастерства, что на эту процедуру к нему записывались за целый месяц.
«Я врачую храм души – человеческое тело, кое создано по образу и подобию Господа, следовательно, в этом храме все священно. И если пациент нуждается в медицинской помощи, если это ему помогает, то почему бы и нет? Тем паче, что за это мне готовы платить двойную, а то и тройную плату».
Бывало и так, что мужчины после подобных манипуляций получали расслабление, сходное с духовным катарсисом, они плакали и целовали доктору руки. А были и те, кто объяснялся ему в любви…
Он прочел статьи и о женском здоровье, уловив тенденцию лечения женской истерии, путем прямого массажа гениталий также рукой врача. Такую практику использовали доктора на многих западных курортах. Использовали не всегда официально, но почти все дамы об этом знали. Нойман был настроен решительно против губительной практики тех гинекологов и психиатров, которые предпочитали лечить все нервные болезни дам удалением клитора. Он даже мысленно поспорил с Айзеком Бейкер Брауном
[20] и написал пару статей со своими выводами, не преминув в заключении сослаться на божественную нерушимость человеческого тела, коему вредят все хирургические вмешательства, направленные на бессмысленное удаление органов, созданных творцом для получения удовольствия.
Он изучил довольно трудов, связанных с utérus et clitoris
[21]. И это изучение принесло свои плоды. Ныне часть его пациенток, робко краснея, доплачивали врачу немыслимые гонорары и подставляли свои припухшие вульвы для более решительных манипуляций. Из-за дверей его кабинета теперь так часто слышались стоны. Пациенты и ранее стонали, на клистирах. Но теперь эти стоны носили несколько иной характер.
Ему особенно запомнился один случай. На прием записалась одна молодая барышня, и, судя по её туалетам, стоящим немыслимых денег, но, в то же время элегантных и простых, она была чертовски богата. К этому времени Артур Нойман уже умел разбираться в подобной «простоте» и изяществе, кои стоили много дороже пышных и сверкающих нарядов. Кроме этого барышня была необыкновенно хороша, тонка в кости, легка и породиста. Ему особенно запомнились две темные родинки. Одна украшала ее острые скулы, другая располагалась на левой груди. Когда она вошла к нему в кабинет, шурша шелковым подолом, и скинула с плеч маленькую соболью накидку, а с головы шляпку с вуалеткой, от нее пахнуло таким тонким и свежим ароматом, что у доктора закружилась голова. Она тряхнула золотистыми кудрями и присела в кресло.
«Зачем такой нежной розе нужны какие-то клистиры? Богини не испускают нечистот. Она соткана из иных материй и пришла из иных миров», – подумал он. И взгляд его обычно внимательных глаз сделался немного бессмысленным.
– Доктор, почему вы молчите? – прозвучал божественно прекрасный голосок, где-то над его головой.
– Да, что вы сказали? – очнулся Артур.
