Черный силуэт незнакомца больше не попадался Людочке на глаза. Казалось, призрак затаился или исчез, а вместе с его исчезновением пропал и липкий страх.
Наступил сентябрь, вторая половина. За это время граф ни разу не навестил свою семью. Он только писал жене письма, ссылаясь на сильную занятость по службе. И обещал забрать Руфину и детей к середине октября. В конце октября его супруга должна была родить. В деревне ее регулярно навещал доктор – беременность протекала без каких либо осложнений, если не считать приступов небольшой меланхолии женщины, ввиду отсутствия с ней супруга. От таких напастей доктор давал ей валериану и другие успокоительные сборы трав. Это была не первая беременность Руфины. А потому она отлично знала, что деликатное положение не делало ее ничуть привлекательнее в глазах ветреного супруга. Многие дамы расцветали во время беременности, но у несчастной Руфины все обстояло иначе. Черты её и без того некрасивого лица укрупнялись, делались тяжелее, тонкая кожа покрывалась множеством пигментных пятен. Зеркало не обманывало ее – она выглядела печально. Графиня Краевская всерьез опасалась, что супруг окончательно к ней охладеет, а потому не решалась что-либо изменить в своем положении. Она лишь смиренно ждала родов и старалась без особой нужды не показываться мужу на глаза. А потому ее письма Анатолю носили сдержанный характер. Она более не настаивала на его приезде.
* * *
– Сегодня, я ездил на Новослободскую, смотрел квартиры, – сообщил граф Людочке, когда они лежали после заказанного на дом обеда.
– Да?! – Людмила оживилась.
– Да, я нашел милую трехкомнатную квартирку. Сейчас там идет небольшая побелка. К середине октября ты переедешь туда. Я уже внес залог.
– Любимый, господи, какое это счастье! У нас будет с тобой свой маленький дом.
– Да…
Он целовал ее в раскрытые губы. С некоторых пор граф стал замечать, что груди его возлюбленный стали еще спелее, а сама фигура еще более соблазнительна.
– Любимая, ты хорошеешь день ото дня, – шептал он.
– Анатоль, не заказывай больше этот жирный бульон, – отчего-то попросила она. – Меня от него тошнит.
Она соскочила с кровати и побежала в уборную.
– Что с тобой? – он тревожно посмотрел ей в глаза, когда она вернулась.
– Не знаю, меня вырвало. Я не хочу больше этот куриный бульон с гренками. От него неприятно пахнет. Как-то иначе. Наверное, куры другие…
– Как скажешь, дорогая. В следующий раз я закажу рыбу, – беспечно отвечал он. – А поехали есть мороженное?
– Да!
Он заказывал ей пахучие шарики клубничного мороженного. Галантный официант приносил на подносе фарфоровые тарелочки со сливочным лакомством. Она ела его серебряной ложечкой, жмурясь от наслаждения. Он сидел напротив и любовался каждым ее жестом, мелкими жеманствами, девичьим кокетством и… острым красненьким язычком, который она периодически показывала ему сквозь ряд жемчужных зубов. И не было в мире людей счастливей, чем они. Этот шаловливый язычок сводил его с ума. Он сжимал в руках крахмальную салфетку. Вращал глазами и, стараясь выглядеть зловещим, шептал ей на ухо одним им понятные угрозы. Она хихикала, запрокидывая назад голову. Слышался удар туфельки об пол, обнаженная ножка, в одном чулке, гуляла по его сильным ногам, задерживаясь в области паха. Он начинал тяжело дышать. Мороженное доедалось в мгновение ока, и они быстро ехали домой.
В следующий раз Людочку вырвало после ракового супа.
– Ma puce, ну что с тобой? Надо вызвать доктора. Мне не нравится, как ведет себя твой желудок.
– Не надо доктора. Они все противные, – капризничала Людмила. – Я просто не люблю раков и курицы я тоже не хочу. Купите мне персиков или помидор. Или… А впрочем, ничего не нужно. Я хочу спать.
– Поспи немного. Сегодня вечером мы поедем с тобой в один тайный клуб. Я познакомлю тебя еще с одной моей страстью.
– Анатоль, вы снова меня пугаете. Что на этот раз?
– Ты сама все увидишь.
В этот же вечер он привез ее в центр города, к торговым и купеческим рядам. Здесь были всем известные модные магазины. Только в этот раз он провел ее мимо парадных входов и стеклянных витрин. Они свернули в арку и оказались на заднем дворе прямоугольного каменного «мешка». Краевский потянул ее в узкий проход между двумя, мрачного вида строениями. Их взору открылся еще один двор с едва приметной, небольшой дверью в одном из трехэтажных зданий. К двери вело довольно скромное крыльцо, вокруг которого высился пожелтевший кустарник. На улице уже смеркалось, стал накрапывать дождь.
– Погода совсем испортилась, – Людмила зябко ежилась.
Она была чертовски хороша в новом бархатном, темно шоколадном плаще, отороченном лисьим мехом. В тон к плащу была заказана элегантная шляпка с кружевной вуалеткой. Из-под длинной креповой юбки выглядывали острые носки кожаных темных ботинок, купленных в модном салоне. Маленькие кисти рук, облаченные в ажурные перчатки, держали мягкий ридикюль. Ему нравилось наряжать и баловать ее. За это короткое время он купил ей целый гардероб новой и модной одежды, множество золотых колец, сережек, браслетов и даже небольшое бриллиантовое колье. Людочка радовалась каждому подарку. Бывало, она хлопала от радости в ладоши, целовала его в кротком смущении. Он видел, что каждый подарок вызывает в ней не только море радости, но и откровенную признательность, доходящую до слез совершеннейшей, чистой благодарности. Ради этих улыбок и слез он и дарил ей все эти подарки.
«А она меняется, – подумал он. – От нее уходит юношеская робость и беспричинная пугливость. Она расцветает, подобно нежной и изысканной розе, источая тонкий аромат. Она все чаще шутит, кокетничает, непринужденно болтает по-французски, вспомнив все то, чему ее учили в гимназии. Ее взгляд стал смелее, а в постели… В постели в ней пробуждается богиня. И так ей хочется главного – чтобы я, наконец, сделал ее женщиной. Я знаю, она тут же родит. Ну и пусть… Я обожаю ее».
– Ничего, сейчас ты согреешься.
– Анатолий Александрович, куда мы пришли?
– Мы пришли к господину Ли.
– Кто это?
– Ли – держатель опиумного клуба. Сейчас ты увидишь и сам клуб. И еще мы немного покурим опиума. Это невредно в небольших количествах. У тебя снова появится аппетит.
Открыла им низенькая женщина, китаянка, одетая в смешную, канареечного цвета кофту и штаны. Она кивнула и посеменила вперед по темному и длинному коридору. Краевский шел вслед за ней, увлекая за собой Людмилу. Они свернули еще в один пассаж и оказались в огромном зале, перегороженном деревянными панелями и длинными разноцветными портьерами.
Всюду стояла странная тишина, наполненная тихим шепотом, шуршанием ткани, легким постукиванием, и редкими покашливаниями.
– Сейчас нас приведут в «цветочную лодку».
– Что это? – шепотом полюбопытствовала Людочка.
