Прошла ночь. Подарив Саломее последний поцелуй, Ирод Антипа поднялся. Перед отплытием ему необходимо было отдать последние распоряжения своим приближенным и попрощаться с женой. Умывшись и переодевшись в дорожное платье, он направился в супружеские покои.
Под утро, обессилев от пожирающей ее ревности, Иродиада забылась в беспокойном сне. Она открыла воспаленные глаза, едва только скрипнула дверь, и на пороге появился Ирод Антипа, сиявший довольной улыбкой.
– Прощай. Когда мы прибудем в Капую, я пришлю тебе известие, – весело промолвил он. Заметив, что Иродиада хочет приподняться, отошел от ложа и сделал предостерегающий жест. Лицо его сделалось отчужденным. Ирод отчетливо разглядел на лице жены следы слез, опухшие от бессонной ночи и потухшие глаза, темные круги под ними. Однако ее жалкий вид ничуть не смутил его, и, довольный собой, он продолжил давать ей последние наставления.
– У тебя под надзором остаются провинции. Из-за болезни я не успел доехать до Галаада, чтобы поговорить с народом. Пока меня не будет, это сделаешь ты! Езжай туда и разузнай, что там происходит. Кто из иудеев смеет сеять злонамеренную смуту? Может быть, это законоучители из фарисеев снова строят против меня злые козни? Снова они недовольны мной. Они открыто называют богохульством изображения римского орла и призывают людей не подчиняться моей власти. Глупцы! Не понимают, что если бы не поддержка римлян, наша страна погрязла бы в войнах и раздорах! – в сердцах промолвил он и раздраженно прошелся взад-вперед по комнате.
Раздоры, которые в последнее время часто возникали в народе, досаждали ему и мешали в полной мере наслаждаться жизнью, высоким положением, богатством и властью.
– Ты знаешь: если я потеряю власть, ты потеряешь все! А я знаю, что больше всего на свете ты любишь только свое высокое положение и мое богатство, – презрительно бросил он и метнул на жену испытующий взгляд.
– Поезжай. Не тревожься. Пока тебя не будет, провинции будут в надежных руках. Ты мой супруг, и я никогда тебя не предам. – Иродиада говорила глухо, рывками. Лицо ее оставалось мертвенно-бледным. Она избегала смотреть на мужа.
– Прощай, Иродиада. И береги свою дочь!
Она вздрогнула и, кивнув, отвернулась. Ирод пожал плечами.
– Мне предстоит долгий и трудный путь. Но я знаю, что могу положиться на тебя, – решил он подбодрить ее. Взгляд тетрарха немного смягчился. Однако он по-прежнему держался с женой отчужденно.
– Прощай! – с деланым безразличием произнесла ему вслед Иродиада. Голос ее был по-прежнему тих и спокоен. Но в душе полыхали отчаяние и ревность.
Как только за мужем закрылась дверь, ее лицо исказилось. Она горестно застонала и, схватившись за голову, принялась ожесточенно рвать на себе волосы. В ее воспаленном мозгу в этот миг не было никаких других мыслей, кроме мысли об измене мужа с дочерью. Она упивалась своими страданиями и строила планы мести и жестоких пыток их обоих. Часто наслаждаясь устраиваемыми по ее приказу в темных дворцовых подземельях кровавыми оргиями, Иродиада давно утратила от природы присущие всем женщинам доброту, милосердие и сострадание…
Она поднялась с постели, вышла из комнаты и, как пьяная, пошла на террасу. Наверху ее мающееся тело обхватил в свои объятия свежий утренний ветер, и она постепенно вышла из оцепенения и стала осознавать окружающую реальность. Мрачным и вопросительным взглядом вгляделась она в знакомые просторы Тивериады.
Жизнь в природе тем временем шла своим чередом. Безмятежный солнечный луч, разорвавший ночной мрак, смело заскользил над серыми скалами и пустыней, освещая их суровую и первозданную красоту. Возле Галаада возвышались древние Голанские горы, раскинувшиеся между озером Кинерет, каньонами реки Ярмук и самым краем Перейской границы. За горами простирались уже арабские территории. Внутри серых и покатых Голанских гор было обширное каменистое плато.
Тивериада располагалась на юго-западном побережье озера Кинерет. С высоты дворцовой террасы вдали оно казалось блистающей на солнце небольшой чашей.
Ирод Антипа любил строить и благоустраивать города, дороги и порты. Тем самым он подчеркивал свою приверженность римским традициям. Вот и Тивериаду он тоже украсил великолепным дворцом, замостил ее узкие улочки и широкие мостовые камнем, разместил на пологом холме амфитеатр, неподалеку построил цирк. В центре города было множество торговых и ремесленных лавок. В общем, это был вполне благоустроенный город, предназначенный для веселой и праздной жизни галилейской знати и богатых патрициев – выходцев из разных народов, населяющих страну.
В те древние времена через Тивериаду проходил оживленный караванный путь, связывающий Вавилон и Египет. Всего в нескольких милях севернее от столицы находился еще один торговый город – Капернаум, со временем превратившийся в центральный таможенный пост.
Капернаум также был благоустроен им в духе римских городов. Ирод приказал построить много различных заведений для беззаботной и веселой жизни горожан. Театры, цирки, стадионы и ипподромы гостеприимно распахивали свои двери перед всеми желающими.
Общественные бани, хорошие дороги, многочисленные базары и гостиницы для бедноты во всех городах, подвластных Ироду Антипе, – все это привело к их быстрому заселению самарянами, вавилонянами, идумеями, греками, иудеями, эллинами и фракийцами.
До Иродиады донеслись крики возниц и погонщиков. Она посмотрела вниз и увидела, что от дворца к крепостным воротам тронулся кортеж Ирода. Затем колесницы, запряженные лошадьми, подняв в воздух огромные клубы белой пыли, понеслись в сторону Акко – откуда во все концы света отправляются корабли тетрарха Ирода.
Мысли Иродиады по-прежнему метались, душа ее была оскорблена и унижена. Ее всегда острый и изощренный ум уже давно подчинялся только порывам ее страсти, а страсть – безудержному полету злой фантазии. Несмотря на то что она давно пресытилась окружавшей ее роскошью, ничего больше не интересовало ее, кроме богатства и высокого положения. Но потерять достигнутые блага жизни она ни за что не хотела…
«Ирод приказал съездить в Перею и посмотреть, что там происходит. Значит, он по-прежнему считает меня своей женой. Я – его жена. И останусь ею, даже если мне придется прогнать Саломею прочь из дома, как нищую бродягу…» – твердо решила она. И с этой поддерживающей мыслью она спустилась и пошла в покои дочери.
Приблизившись к ложу, на котором спала Саломея, она, как коршун, разглядывала ее сначала с ненавистью, а потом с отчаянием. Глядя на дочь, она понимала, почему ее муж не смог устоять перед ней. Саломея была ее прекрасной копией, такой, какая она сама была в юности… Внезапно внутри ее проснулось странное и болезненное торжество.
«Ты красавица, Саломея. Но я все равно не отдам тебе своего мужа!» – с гневной решимостью прошептала Иродиада и, бросив последний взгляд на спящую дочь, вышла, затворив дверь.
Глава 11
Ярко светило солнце. Северо-западный ветер с силой натягивал паруса, устремляя судно Ирода в Тирренском море. Стаи дельфинов весело резвились, выпрыгивая из воды и вздымая брызги и белую пену. Сверкали их гладкие серебристые спины. Дельфины были хорошим знаком: Нептун помогал путешественникам.
