Во многих помещениях на невысоких круглых столиках красовались специально выставленные напоказ изысканные серебряные сосуды, чаши и блюда. Рядом держали раскрытыми бронзовые лари, украшенные витиеватой чеканной резьбой и виноградными лозами. В них также лежали всевозможные бытовые предметы из бронзы, цветной керамики и стекла. Украшения, геммы, драгоценные ожерелья и браслеты из серебра и золота, висевшие на беломраморных статуях обнаженных нимф, произвели на галилеян должное впечатление.
Пройдя последний поворот, мужчины очутились в шумном триклинии
[9].
Двери были распахнуты настежь для сквозняка, поэтому вместе с ароматами сюда проникал дневной свет. Около металлических жаровен орудовали два раба, ловко поджаривая на вертелах дичь и рыбу.
На стенах триклиния красовались фрески, изображающие откровенные вакхические танцы, нимф, людей и богов. Гости возлежали на ложах вокруг пяти прямоугольных мраморных столов, установленных в виде буквы П. Вся снедь на столах не помещалась – рядом стояли низенькие круглые столики на гнутых ножках. Каждое ложе было накрыто дорогой синей тканью и усыпано большими желтыми подушками. Трапезные столы были сервированы изысканной серебряной посудой, сосудами и кубками для напитков.
В углах триклинии стояли статуи юношей с кувшинами в руках, из которых периодически выплескивались струи воды, освежая душный воздух. Вода стекала в круглые напольные чаши, а оттуда по желобу, спрятанному под полом, попадала обратно в кувшины. Темнокожий раб переходил от одной статуи к другой, с помощью специального крана регулируя напор воды, затекающей в кувшин.
Облаченный в одежду из тончайшего белого полотна, Тиберий встретил тетрарха и Закарию лежа, облокотившись на парчовую пуховую подушку. Ирод приветствовал его. Тот коротко кивнул, предлагая присесть где им заблагорассудится. Заметив на противоположном конце стола пустующее ложе, Ирод и Закария поспешили занять его.
Глава 18
В зале не умолкал веселый гул, похожий на гудение пчелиного роя. Гости, одетые богато и вычурно, живо обсуждали события в военных лагерях, острили и рассказывали забавные истории из походной жизни. Опьяненные вкусной едой и винами многолетней выдержки, римляне вспоминали славные победы Августа и Тиберия в войне против Германии, Паннонии, Трансальпийской Галлии и Парфии. Зашла речь и о том, как под натиском армии Тиберия парфяне были вынуждены вернуть императору Августу самые ценные государственные реликвии – римских орлов, символизирующих великую империю, которая в своей захватнической политике преследовала две главные цели – наживу и безопасность. Каждая победа позволяла римлянам контролировать захваченные территории и уничтожать потенциальных врагов, не подпуская их близко к границам Рима. Точно так же ведут себя парящие над землей горделивые орлы.
Хмельные патриции без устали поднимали доверху наполненные кубки, прославляя могущество Тиберия и восхищаясь его успехами. Поддавшись всеобщему настроению, Ирод осушал кубок за кубком.
После очередной перемены блюд Тиберий, будто вспомнив о чем-то, стал осматривать жующих патрициев и наместников. Когда его взгляд наткнулся на Ирода, он поманил его к себе.
– Присядь рядом, – предложил он тетрарху, когда тот приблизился.
Подобное приглашение в глазах местных вельмож означало почет и особое расположение. Ирод торжествующе оглядел вытянувшиеся от зависти лица римлян, сделал успокаивающий жест встревоженному Закарии и с видом победителя уселся возле Тиберия.
– Послушай, Ирод! Ты сидишь на пиру, ешь мой хлеб и пьешь мое вино. Скажи мне, а как ты, иудей, относишься к нашим победам над миром? – довольно беззаботным тоном спросил Тиберий, хитро и хищно прищурившись. Весь его вид говорил, что в вопросе есть скрытый подвох.
– Отвечу прямо, Тиберий. Мне, твоему верному вассалу, надо прежде думать о том, как извлечь выгоду из этого положения. Я не дурак, чтобы не понимать, что находиться под могущественным крылом великой империи – лучший способ спастись от набегов германцев, галийцев и парфян. Лучше я буду возводить в своих провинциях новые города и дороги, удобные порты, пока покровительство Рима и воцарившаяся стабильность позволяют мне это делать.
– Клянусь Юпитером, ты говоришь как настоящий правитель! – одобрительно произнес Тиберий и похлопал Ирода по плечу. – Выпей же со мной еще вина за процветание империи!
И он сделал рабу в синей тунике знак налить еще вина.
Закария Димитракис остался сидеть на другом конце стола. Многозначительно поглядывая со своего места на Ирода, он не вступал в пьяные разговоры окружающих. После смерти Кастула и недружелюбной встречи их стражниками принцепса в зале приемов Закария ни на секунду не терял бдительности, видя в каждом затаившегося врага.
Продолжая беседовать с Тиберием о политике, Ирод невольно прислушивался к шутливому разговору соседей за столом. За их спинами непрерывно сновали рабы с полотенцами и розовой водой. Они обмывали пирующим испачканные руки и вытирали их. Другие рабы меняли кушанья, поднося на огромных серебряных подносах закуски, дичь и рыбу. Всего смен блюд во время пира предлагалось семь. Каждое из них могло считаться настоящим кулинарным шедевром. Больше всего Ироду понравились жаренные на вертеле аисты и жаркое из фламинго, политое соусом и посыпанное финиками. Насытившись, он довольно откинулся на ложе.
Тиберий приподнялся и хлопнул в ладоши.
Пританцовывая на ходу, в зал одна за другой вошли закутанные в разноцветные прозрачные покрывала танцовщицы. Рабы разожгли курильницы, и помещение наполнилось тяжелым ароматом благовоний. Женщины встали на середину зала и под ритмичное хлопанье принялись медленно и плавно снимать с себя одно покрывало за другим.
Когда на каждой осталось по одному покрывалу, раздались одобрительные хриплые выкрики и бурные рукоплескания. Хмельные сподвижники Тиберия как один уставились на женщин. Тем временем танцовщицы стали изображать известное в Риме представление – похищение сабинянок.
Соблазнительно покачивая бедрами, «сабинянки» уворачивались от воображаемых похитителей. Они бегали взад и вперед, возбуждая мужчин откровенными движениями. Обильные возлияния и раздающиеся то тут, то там восторженные выкрики сделали свое дело – и присутствующих мужчин охватило возбуждение. Даже Закария Димитракис, который тоже много выпил и съел, поддался всеобщему безумию.
Лица танцовщиц показались Ироду грубоватыми. Он любовался ими, но они не вызвали в нем ничего, кроме естественного любопытства.
Внезапно перед его мысленным взором появилась Саломея. Гибко извиваясь, девушка танцевала неизвестный ему древний танец. Движения ее рук были грациозные и завораживающе плавные…
Контраст юного девичьего лица и цветущей женственности оказался таким неожиданным, что Ирод почувствовал, как жаркий туман опоясал ему голову. Она была там, его Саломея, его мечта – в дрожащих отблесках мерцающего света от масляных светильников…
