Она выбрала прозрачную индийскую и египетскую материю, пурпурную финикийскую, узорчатую ассирийскую, льняную и тонкую шерстяную ткани, отдав за это восемь мин. Пройдя дальше, девушка очутилась возле торговцев драгоценностями и украшениями. Возле каждого стояли стражники, с грозным видом охраняющие продавцов и разложенные на лотках богатства. Саломея купила за двадцать талантов серебряное зеркало, опахало из страусиных перьев, расшитые золотом пояса, золотую подвеску, украшенную изумрудами. Все было сложено в небольшой короб, который понес один из ее охранников. Два других проталкивались вперед, расчищая проход в гудящей толпе. Положив руки на рукояти мечей, они были готовы вытащить их в любой момент.
Саломея уже собралась обратно к выходу, когда услышала на большой площади громкие крики. Посмотрев туда, девушка увидела сгрудившуюся толпу, что-то ожесточенно обсуждавшую. Привлеченные непонятной суматохой, некоторые торговцы оставляли прилавки на своих помощников и спешили на шум.
Любопытство охватило Саломею. Сделав охранникам знак оставаться на месте, она вместе с Аркадией поспешила на площадь. Протиснувшись в середину толпы, девушки увидели высокого изможденного человека, одетого в свалявшуюся верблюжью шкуру и опоясанного кожаным поясом. Это был Иоанн.
Лицо его показалось Саломее одухотворенным и красивым. Черные выразительные глаза горели вдохновенным огнем, крылья ровного носа трепетали от сильных, но сдерживаемых чувств. Девушке показалось, что он возвышается над толпой, как могучий утес. Потрясая истертым посохом, Иоанн взывал, обращаясь к людям:
– Покайтесь, и да приблизится Царство Небесное
[16]. Без покаяния нет вам спасения и Божьего света. Кто несет в душе тяжкий грех, будто камень, и не верит в Мессию? Если есть такой, пусть выйдет ко мне, и я утешу и ободрю его, расскажу, как спастись. Пусть он пойдет за мной, и я приведу его к святому источнику, окрещу водой и отпущу все грехи его. И разверзнутся небеса, и воссияет в его душе звезда, и осветит она путь ему. Иди за мной всякий, кто пожелает обрести истинную веру и спастись. А кто не хочет верить, тот пусть также идет за мной. Ему я тоже укажу путь к спасению.
Глубокий звучный голос Иоанна затих. Он оглядел людей горящим взглядом.
– Кто ты такой? – раздался в толпе чей-то голос.
– Имя мое – Иоанн.
– Иоанн Креститель, – объяснил один из ессеев.
– Почему ты утверждаешь, что только ты знаешь, как нам спастись? Ты говоришь о Мессии. Кто он такой? Откуда придет? А как же наши первосвященники – саддукеи и фарисеи? Они ездят на белых мулах и тоже указывают людям путь к спасению, – спросил из толпы иудей.
– Где храм Господа, построенный сыном Давидовым? Нет его! При них он был разрушен. Не эти ли люди выторговывают блага и богатства у римских завоевателей? Потомки первосвященника Аарона и левиты – почему они спорят только между собой, а не ропщут против римских властителей? Они носят белые одежды и тиары, на которых написаны священные тексты. Но они пятнают свои одежды корыстью, мечтают о победе над врагами, о богатстве и долгой жизни. Не у них и не у тетрарха Галилеи нам надо искать спасения. Скоро придет Мессия и укажет людям путь к истине. Покайтесь, люди!
В толпе поднялся страшный шум. Слова Иоанна сеяли смуту. Не все были согласны с ними. Многие хотели обыденной и спокойной жизни и не желали ни о чем думать. В толпе сразу завязался яростный спор. Некоторые презрительно отворачивались и призывали не слушать пророка. Другие защищали его, утверждая, что его слова справедливы и надо задуматься над тем, к чему он призывает. Фарисеи же с надменными и злыми лицами ругали его, одновременно порицая тиранию римлян, галилеян, Ирода Антипу, считая последнего предателем и злодеем, нарушившим иудейские правила и закон.
– Мы не верим тебе! – выкрикивали они. – Чем ты докажешь, что говоришь правду?
Все вокруг снова зашумели. Многие согласно кивали головами, в их взглядах тоже появилось сомнение в истинности слов Иоанна.
– Я – глас вопиющего в пустыне
[17]. За мной идет Мессия. Когда он придет, вы поверите! – громко и торжественно произнес Иоанн и простер над ними руку, показывая на небо.
– Вот придет твой Мессия, тогда посмотрим! – крикнул зажиточный ростовщик-иудей, одетый в тонкую полотняную рубашку с длинными рукавами и подпоясанный роскошным поясом из льняной ткани, с драгоценными камнями и золотой пряжкой на толстом животе. – А ты, оборванец, иди прочь! Не смущай нас бредовыми речами. Люди, гоните его камнями и палками!
Он первым поднял камень и замахнулся.
Иоанн вперил в ростовщика горящий взгляд и произнес:
– Погоди бросать камень, несчастный греховодник! Разве не ты каждую ночь трясешься от страха, опуская свое грузное тело на мягкое ложе, боясь, что тебя обворуют? Не тебя ли в последнее время посещает мысль убить своего соседа, чтобы отобрать у него дом и палисадник и расширить свои угодья? Вижу, не желаешь ты покаяться, Ноах, сын Иакова. Признайся, что в своей жизни ты совершил много грехов. Хочешь, я перечислю их перед людьми?
Ростовщик побледнел.
– Откуда ты знаешь, грязный оборванец? Я впервые вижу тебя! Не ты ли приходил в прошлую среду в мой дом за милостыней? Мои рабы рассказали это тебе? Я велю убить их. – В голосе ростовщика слышался плохо скрываемый страх. Он с изумлением взирал на Иоанна.
– Рабы не виноваты. А мне, чтобы узнать правду, не надо входить в твой дом и просить милостыню. Я обхожусь малым. Земля мне постель, а небо – мое одеяло. А имя твое, греховодник и исчадие тьмы, знает каждый бедняк в твоем квартале. И всякий произносит его с ненавистью и проклятиями. Не ты ли предаешься увеселениям и насыщению желудка, в то время как мать и дитя, которых ты выгнал из дома напротив, скитаются и просят милостыню?
– Гоните прочь этого бродягу, люди! Он лжет! – завопил разъяренный ростовщик и кинул камень. Иоанн пошатнулся, камень попал ему в плечо. Саломея тоже пошатнулась, словно камень угодил в нее. Глаза ее загорелись от гнева. Девушка хотела выйти вперед и заступиться за крестителя, но побоялась, что люди осудят ее, богачку, за лицемерие.
– Правильно ты возводишь хулу на этого жирного негодяя! – произнес стоящий неподалеку самаритянин. Он пылал ненавистью ко всему роду Иакова и Ирода.
– А вы, фарисеи и саддукеи? – возвысил тем временем голос Иоанн. – Не вы ли греховны в том, что кичитесь своим богоизбранничеством, а сами в это время едите с золотых подносов, пьете сладкие вина и шатаетесь в праздности, похваляясь друг перед другом своим положением и богатыми одеждами? Не к вам ли взывает ваш народ, который стонет под тяжким бременем завоевателей? Но вы отвернулись от своих чад. И забыли, зачем Господь призвал вас на служение народу. А может, вы забыли, как бродили среди дымящихся руин и развалин, вздымая обессиленные руки к небесам, умоляя Бога о заступничестве, милости и всепрощении? Но только завывание ветра на пустынных улицах, вой шакалов и рык гиены в пустыне были ответом на ваши стенания. Нет! Не перестанет разить вас Божий гнев, и будете вы покоряться иным завоевателям до той поры, пока не покаетесь в собственных грехах и не примете от Него прощение!
