Некоторым из тех, кого привезли сегодня, не хватило мест, и они со всеми пожитками направились к домикам монахов. Там они увидят то, что видели мы сегодня утром, и вернутся, отказавшись жить среди призраков.
Поднявшись с пола, папа негромко сказал что-то про прогулку и спросил, не хочет ли Большой Дядя к нему присоединиться. Тот с серьезным видом кивнул. Я поняла, что им нужно поговорить, и не стала навязываться. Они сказали маме и тете Индии, которые мыли посуду на улице, что скоро вернутся.
– Приведем мысли в порядок, – объяснил папа.
– Подумаем, что делать дальше, – добавил Большой Дядя.
Когда папа с дядей ушли, тетя Индия осторожно, без обычной певучести в голосе, спросила у мамы:
– Думаешь, это правда… насчет премьер-министра?
– К чему представлять то, чего не знаешь наверняка? – Хотя мама старалась сохранять самообладание, я видела, что она устала от бесконечных объяснений, устала заботиться о чувствах окружающих. – Нам просто нужно сделать все возможное, чтобы не выдать себя.
Она изо всех сил терла кастрюлю из-под риса куском кокосовой скорлупы. Заметив, что ногти тети Индии покрыты лаком, мама подняла голову и сказала:
– Лак лучше снять.
– Прости? – переспросила тетя Индия.
– Лак на ногтях.
– О да, знаю, выглядит ужасно, весь облупился, – расстроенно произнесла тетя. – Руки как у торговки с рынка. Но я забыла жидкость для снятия, а лак, который я нашла в сумочке, не того цвета. Я ведь не могу…
– Соскобли ножом.
Тетя Индия нахмурилась, но не осмелилась перечить маме. Она единственная среди нас знала, как ведут себя обычные, незнатные люди, и нам ничего не оставалось, как прислушиваться к ее советам.
– По накрашенным ногтям видно, что ты городская, – пояснила мама.
– Ясно. – Тетя Индия вздохнула и сменила тему: – Рис почти закончился. Возможно, придется уменьшить порции. Но дети и Мама… они все время хотят есть.
– Они не останутся голодными, – с нажимом произнесла мама. – Если понадобится, мы отдадим им последнее. – Она ополоснула кастрюлю, отложила ее в сторону и, смягчившись, добавила: – Мы попробуем что-нибудь обменять сегодня. – И она слабо улыбнулась.
Тетя Индия, похоже, приободрилась.
Кто-то положил руку мне на плечо.
– Пойдем, – поманила меня Тата. – Помоги мне постелить постель для Бабушки-королевы. – Она дала мне скатанную циновку и начала приговаривать: – Когда тебе семь лет – я помню по себе, – столько всего знаешь, но еще так мало понимаешь. И потому воображаешь худшее.
Она была права. Я не понимала. Очень многие вещи не укладывались в моей голове. Я решила задать насущный вопрос:
– Как думаешь, Тата, мы будем голодать?
– Нет, Рами, – не сразу ответила Тата. – Нет, мы не будем голодать.
Тата отвернулась. Мой вопрос явно расстроил ее.
Я сглотнула. Не знаю, что пугало меня больше: то, что у нас закончится еда, или то, что Тата соврала мне.
Когда тебе семь лет…
Интересно, подумала я, в каком возрасте понимаешь все?
Глава 9
Прошло несколько дней, и однажды вечером, на закате, в храм прибыла группа мужчин и женщин с серьезными лицами. Они были одеты в черное с головы до пят, как солдаты Революции, и двигались так незаметно, что казалось, будто они выросли из-под земли. Они собрались вокруг школы, точно стая летучих мышей, черная и зловещая. Скользящая походка, делавшая их похожими на огромную тень, показалась мне знакомой. И я вспомнила, где видела их: на рисовом поле, в тот день, когда мы ходили на пруд. Они тайком наблюдали за нами, делая вид, что обходят поля и проверяют, как растет рис. Уборщик предупреждал нас. Теперь они пришли посмотреть на нас вблизи. У них были корзины с рисом и бамбуковые сетки с кусками тростникового сахара, словно мы – муравьи, которых надо выманить из муравейника.
– Странные крестьяне, – пробормотала стоявшая в дверях Тата. – Интересно, кто они на самом деле…
Они назвались камапхибалями, сразу дав нам понять, что не являются солдатами Революции. Они говорили на деревенском наречии, однако больше напоминали учителей или врачей. Один даже носил очки. У них была странная манера разговора: они обращались ко всем одинаково, не делая различий между взрослыми и детьми.
– Как поживаешь, товарищ? – спрашивали они, обходя семью за семьей и раздавая принесенную еду.
Они созвали всех на улицу. Человек в очках стоял посреди двора, у начерченных углем классиков. Он собирался заговорить, и остальные, громко хлопая ему, расступились.
– Вы, должно быть, хотите знать, почему вы здесь, – начал он ровным, успокаивающим голосом, столь не похожим на сумбурные выкрики солдат Революции: – На то есть причина.
Его внимательный взгляд медленно перемещался по толпе, точно объектив фотоаппарата, подолгу останавливаясь на лицах.
– Война окончена. Мы победили. Наши враги уничтожены. Однако на этом борьба не заканчивается. Она должна продолжаться. Любой может присоединиться к Революции, стать солдатом. Не важно, кто вы. Монах, учитель, врач. Мужчина или женщина. Если вы стараетесь на благо Революции, вы – солдат Революции. Если вы умеете читать и писать, вы нужны Организации. Организация призывает вас помочь в переустройстве страны.
Он плавно скользил взглядом по морю лиц. Женщины, кормившие грудью младенцев, зевавшие старики, кашель, чиханье – ничто не смущало его, не заставляло отвести глаза.
– Вы здесь, потому что мы верим: многие из вас могли бы вступить в наши ряды. Даже если вы далеки от революционной борьбы, нам нужны ваши навыки и опыт, ваши знания и умения.
Я умела читать и писать, но вряд ли смогла бы стать солдатом. Наверное, он преувеличивает, решила я. Словно прочитав мои мысли, камапхибаль замолчал и уставился прямо на нас. Не то улыбка, не то гримаса тронула его губы. Он моргнул, как будто увидел знакомое лицо. Папа, стоявший сзади на коленях, одной рукой обхватив меня поперек живота, покачнулся и сильнее прижался ко мне в попытке сохранить равновесие. Я повернулась, хотела узнать, в чем дело, но папа опустил голову. Человек в очках тем временем уже отвел взгляд. Никаких сомнений: он узнал папу.
– История Камбоджи – это история несправедливости. – Он говорил спокойно, взвешивая каждое слово. – Мы должны переписать эту историю. Должны создать новое общество на руинах старого. Выйдите вперед. Не бойтесь. Вместе мы построим новое государство – Демократическую Кампучию. Выйдите вперед.
Он ждал. Никто не сдвинулся с места. Он оглянулся на остальных камапхибалей. Те молча кивнули. И так же незаметно, как появились, они начали один за другим исчезать в сгущающейся тьме, словно тени, которые растворяются в ночи.
Камапхибаль.
