Заместитель комиссара Желина услышал шаги, а затем стук в дверь.
С пистолетом в руке он стоял посреди спальни, которую ему выделили в академии. Помещение для младшего преподавательского состава, объяснил ему Гамаш. Извинился. Спальня, гостиная, кухонька – все в одном небольшом пространстве.
Но, как выяснилось, потребности Желина были скромны. В Европе он останавливался в роскошных отелях с великолепной кухней, но без общества жены удовольствие было незначительным и мимолетным.
В конечном счете он понял, что ему требуется всего лишь кровать, книжная полка и место, куда поставить фотографию Элен, – фотографию, которая лежала теперь лицом вниз на столе.
Элен вдохновила бы его на то, чтобы стать лучше, чем он оказался, и он спрашивал себя, знала ли она. Знала ли она, каков он на самом деле под маской безупречности, которую он носил, как форму.
После смерти Элен это казалось излишним. Все ограничения были сняты, он стал свободен. И потерял себя.
И теперь стоял здесь, в этой маленькой комнате, держа пистолет.
– Заместитель комиссара Желина? – раздался голос Лакост.
– Входите.
Изабель Лакост открыла дверь и остановилась. Она задумалась на секунду, потом повернулась и сказала что-то сопровождавшим ее агентам.
После чего вошла одна и закрыла за собой дверь.
– Отдайте мне пистолет, – сказала она, протягивая руку.
– У него может быть с собой пистолет, – сказала Хуэйфэнь Натаниэлю и Амелии, когда они подбежали к макету фабрики.
– Что?
– Откуда?
– Герцог подарил ему на день рождения.
Первокурсники уставились на Хуэйфэнь.
– И ты знала? – требовательно спросила Амелия.
– Догадалась. Это не казалось странным. Тогда.
Амелия поняла. То, что казалось невероятным сейчас, казалось нормальным тогда. Ледюк умел создавать целый мир с собственными правилами и силой притяжения. Ни одна из его затей не казалась странной, поскольку он утверждал, что они вполне нормальные.
– Почему ты не сказала Гамашу? – спросила Амелия. – Когда Ледюка убили.
– Не хотела, чтобы у Жака были неприятности. После смерти Герцога я спросила у Жака, есть ли у него пистолет, и он сказал – нет. Я хотела ему верить.
– Мы должны исходить из того, что пистолет у него есть.
Они прибыли в тренировочную тактическую зону и остановились перед закрытой дверью.
– Не позвать ли нам преподавателя? – подумал вслух Натаниэль, оглядывая пустой коридор.
– А Жак тем временем воспользуется пистолетом? – спросила Хуэйфэнь. – Ты можешь уйти, если хочешь.
– Думаешь, он воспользуется им против нас? Будет стрелять в нас? – спросил Натаниэль.
– Это имеет какое-то значение?
– Совсем небольшое, – ответил Натаниэль.
– Нет, я спрашиваю, это остановит тебя? – Она кивнула на дверь.
Он подумал и отрицательно покачал головой.
Хуэйфэнь посмотрела на Амелию, та тоже покачала головой и уставилась на дверь.
Четыре месяца назад она делала минет, чтобы купить дозу наркотика.
Четыре месяца назад Натаниэль обслуживал столики в «Старом Монреале» за чаевые.
Четыре месяца назад Хуэйфэнь подносила револьвер к своему виску.
Она потянулась к ручке двери.
Открыла дверь, и все трое вошли в тренировочную зону.
– Отдай мне пистолет.
Минуту назад Бребёф подошел к своему бару и налил им обоим по большой порции виски. Когда он повернулся, в одной руке у него был стакан, а в другой – пистолет. Он держал его небрежно, стволом вниз, словно это была салфетка или трость.
Увидев оружие, Арман медленно поднялся:
– Что, настал мой черед? Ты собираешься застрелить меня?
– Как когда мы играли в солдат и носились по горе Мон-Руаяль?
– Я думал, мы были на одной стороне, – сказал Гамаш. – Тогда. Отдай мне пистолет.
– Я дам тебе стакан. Он может тебе понадобиться.
Желина стоял посреди комнаты, нацелив пистолет на Изабель Лакост.
– Вы были напарником Сержа Ледюка, верно? – сказала она, не спрашивая, а утверждая.
Голос ее звучал ровно, спокойно, почти обыденно. И только румянец на щеках выдавал волнение.
– Он был идиотом, – сказал Желина. Отпираться не имело смысла. – Но нашел для себя идеальное место.
– Место для заключения договорных контрактов. Вы, вероятно, заработали миллионы.
Он утвердительно кивнул:
– Они лежат на счету в Люксембурге. Тогда, во время разговора, я сделал ошибку, да? Упомянул Люксембург. Не успел сказать, как сразу понял, что совершил глупость. Уж слишком конкретно. И правдоподобно. Я не знал, заметил ли Гамаш.
– Заметил. Но это лишь подтверждало то, что он и без того подозревал.
– Ледюк пребывал в панике, когда позвонил мне, чтобы сообщить, что Гамаш здесь и проверяет договорные контракты. Я тоже запаниковал. Я знал, что Ледюку не хватит ума перехитрить Гамаша. И поэтому я вернулся.
– Чтобы убить Ледюка.
– Может быть. Не знаю.
Он опустил пистолет, но все еще крепко сжимал его.
– Однако мне не пришлось его убивать. Гамаш меня опередил.
– Нет, это сделал не месье Гамаш, – сказала Лакост.
– Тогда кто? – спросил Желина.
Лакост опять протянула руку, такую же твердую, как и ее взгляд:
– Вы же знаете, что за дверями два вооруженных агента Квебекской полиции. Все кончено. Вы виновны в воровстве, но не в убийстве. Дайте мне, пожалуйста, ваше оружие.
И он отдал ей пистолет.
Глава сорок вторая
Кадеты молча бежали по фабрике. Перепрыгивали через две ступеньки. Заглядывали в пустые комнаты и неслись дальше.
К этому времени, после множества неудачных попыток предотвратить захват мнимого заложника и пленить террористов, Хуэйфэнь уже назубок выучила план фабрики.
Она никогда не была старшей на учениях. Эта роль всегда доставалась Жаку. И всегда учения заканчивались катастрофой для полиции. Заложник погибал. Агенты тоже. Террористы убегали. Кадеты знали, что это невозможный сценарий. Но Ледюк всегда говорил им, говорил Жаку, что для него, Ледюка, здесь нет ничего сложного.
И после каждой неудачи Жака и доклада Герцогу появлялся револьвер. Это не наказание, объяснял Ледюк. Это последствие. Инструмент обучения. Ради их же блага.
Теперь маленькую группу вела Хуэйфэнь. Новичков смущали команды, подаваемые рукой, поэтому она свела их к самым простым. И понятным. Кадеты осторожно и быстро продвигались вперед.
