Все посмотрели на три сосны на деревенском лугу. Сильные и прямые. Все еще растущие.
– Я думаю, напоминание было слишком мучительным, – сказала Рейн-Мари. – Совсем недавно погибли ее сыновья. И мадам Валуа стерла деревню с карты, перед тем как отправить ее в топонимический департамент. Вероятно, она приняла такое решение под воздействием момента. Уничтожила деревню, будто так могла уничтожить свою скорбь.
– Но, как говорит месье Беливо, она собиралась вернуться, – сказал Арман. – В Три Сосны. И вернуть деревню на карту.
– Почему же она не сделала этого? – спросил Габри.
– Не успела, потому что умерла, – ответила Рейн-Мари.
– От испанки, – добавила Мирна.
«От горя», – подумала Рейн-Мари. И услышала тихий стон, донесшийся из леса, в то время как три сосны на деревенском лугу слегка раскачивались, касаясь друг друга ветвями.
– Velut arbor aevo, – произнесла Амелия.
– Словно дерево через века, – сказал Арман.
На следующее утро Арман и Рейн-Мари поднялись ни свет ни заря. Утро было свежее и теплое, луговые цветы, розы и лилии покрылись каплями росы. С Грейси на поводке и с Анри без оного супруги прошли по лугу к трем соснам.
– Готов? – спросила Рейн-Мари.
– Не совсем, – ответил Арман и сел на скамейку.
Когда поднялось солнце, поднялся и он.
Подошел к трем соснам, выбрал место. И вонзил в землю лопату.
– Помочь? – раздался знакомый голос.
Арман повернулся и увидел Жана Ги, немного вялого после ночи у кроватки плачущего сына.
На руках он держал Оноре. Мальчик спал, пока папа бодрствовал.
Арман улыбнулся:
– Merci, но нет. Это я должен сделать сам.
Не потому, что сделать это было легко, а потому, что трудно.
Солнце поднималось все выше, яма становилась все глубже, наконец Арман остановился и взял коробку, которая слишком долго простояла в подвале.
Открыв ее, он снова увидел полицейский отчет. С именами его родителей. Оноре и Амелия Гамаш. Погибли по вине пьяного водителя.
Арман сунул руку в карман и вытащил платок. Пощупал вышитые буквы пальцем со шрамом от пореза, потом положил платок в коробку.
Он поставил на место крышку и аккуратно опустил коробку в яму.
В полицейском отчете значилось еще одно имя. Мальчишки-водителя.
Робера Шоке.
Молодой человек, всего шестнадцати лет, получил отсроченный приговор. И продолжил жить своей жизнью. Он женился, и у него родилась дочь.
Он назвал ее Амелией.
Благодарности
Я думаю, главное, за что я должна быть благодарна, – это необыкновенная доброта, терпение и помощь наших друзей и соседей, без которых эта книга никогда бы не появилась.
У Майкла развилась деменция. Она прогрессировала, шагала по нашей жизни, растоптала его способность говорить, ходить, запоминать события и имена.
Деменция – это мародер и вор. Но все дыры, что сверлила она, заделывались нашими друзьями. Их практической помощью и эмоциональной поддержкой.
Все не так уж плохо. Далеко не так плохо. Есть некая ясность и простота жизни в данный момент, когда ты знаешь, что́ на самом деле имеет значение. Доброта. Общение. Мягкая забота. Мы много смеемся, и, Господь знает, смеяться есть чему. Случаются и моменты глубокого покоя и удовлетворенности.
Я никогда не встречала человека храбрее. Когда ему поставили диагноз, он сказал мне, что не хочет его скрывать. Хочет говорить о своей болезни людям. Не прятаться стыдливо. Не бояться, что тебя осудят, будут чураться, что тебе будет стыдно.
Майкл встретил свою деменцию с юмором и непротивлением. С благодарностью за все, что у него есть. Хотя теперь он почти не может говорить, он все время улыбается. Даже во сне. Он любит массаж, любит поесть, любит друзей. И Бишопа, нашего золотистого ретривера. И он любит меня. Я вижу это каждый день.
После постановки диагноза мы с Майклом видели столько доброты… мы и представить себе не могли, что ее столько в мире. Со стороны друзей. Незнакомых людей. А также коллег. Издателей, редакторов, критиков. Книготорговцев и библиотекарей. И читателей.
Таких, как вы.
Вы можете себе представить, что написание книги в такой обстановке было бы невозможно без помощи. Физической и эмоциональной.
Первой из тех, кто сделал возможным появление «Часа расплаты», сняв с моих плеч много других забот, назову мою помощницу и великого друга Лиз Дерозье.
Я говорю тебе откровенно, Лиз: я не знаю, что бы я делала без тебя. Я тебя люблю.
Спасибо ее мужу Делу, который пришел, когда жизнь начала рассыпаться на части. Кирк и Уолтер, наши ближайшие друзья, – фундамент нашей жизни. Сколько раз вы поднимали мне настроение и физически поднимали Майкла, когда он падал? Сильные руки, сильные сердца.
Спасибо Пат и Тони за их заботу, за то, что они с нами столько лет. И за то, что заботились о Бишопе, когда возникала необходимость! Спасибо Линде Лайал, которая администрирует вебсайт, занимается информационными рассылками и делает еще много чего.
Спасибо Эндрю Мартину, моему американскому издателю в «Минотавр букс»: в договорах со мной он не ставил сроки сдачи моих книг, не заставлял меня гнать. Или совершать поездки. Спасибо за понимание, за то, что всегда присылал приветы своему приятелю Майклу. Спасибо, Энди. Спасибо Хоуп Деллон, моему удивительному редактору, за дружбу и письма с вопросами о наших делах. И за то, что своими замечаниями и озарениями она сильно улучшила «Час расплаты».
Спасибо Саре Мельник, моему рекламному агенту, которая защищала меня от трудностей мира и не настаивала на том, чтобы я делала то, что не пошло бы на пользу Майклу и мне. Спасибо Полу Хочману, который построил виртуальное бистро на сайте «Минотавра» и который на собственном опыте знает, что такое жизнь.
Спасибо Джейми Бродхерст из Канады – в первую очередь другу, а потом уже коллеге.
Спасибо моим английским издателям «Литл, Браун», а также Дэвиду Шелли и Люси Малагони.
Луизе Луазелл из «Фламмарион Квебек» за то, что отступала, но и подталкивала.
Спасибо моему агенту Терезе Крис за то, что любой наш разговор начинался и заканчивался Майклом.
Спасибо невероятным сиделкам Майкла – Ким, Роуз и Даниель. Без вас наша жизнь рассыпалась бы. Я не представляю, как мы с Майклом когда-нибудь сможем вас отблагодарить. Вы относились к Майклу как к любимому брату/отцу/другу. Дай вам Бог.
Спасибо доктору Доминику Джананджело, у которого всегда находилось для нас время, касалось ли это встречи или телефонного разговора. Спасибо за постоянство, спокойствие и сострадание.
