Желина посмотрел на досье:
– Я и не представлял, как далеко это зашло. Когда разразился скандал в квебекском правительстве и полиции, я был в Париже. Я, конечно, следил за событиями. Слухи об академии до меня доходили. Однако я не знал, точны ли они и в какой степени. – Он покачал головой. – Второй скандал.
– Non. Не второй. Это часть все того же скандала. Откуда брались испорченные агенты? Почему старший суперинтендант Франкёр перевел Ледюка в академию? Франкёр возглавлял Квебекскую полицию, он выстроил всю порочную систему. И Ледюка он отправил в академию не просто так. То, что происходило в академии, было не отдельным скандалом, а необходимым первым шагом к тому, что случилось позже.
– Вы знали об этом, когда вступали в должность?
– Подозревал. Плохо подготовленные, дерзкие молодые агенты получали пропуск в нижние ряды полиции, а там их ждало повышение. Одного или двух таких агентов в составе полиции можно считать нормой, но их пришло слишком много. Академия стала яслями, фабрикой, подготовительной площадкой, котлом, в котором варилась жестокость. Здесь создавалась и усовершенствовалась среда, где такое поведение считалось нормой, ценилось и вознаграждалось.
– Сержем Ледюком.
Гамаш кивнул:
– Он стал для них первым примером того, каким должен быть агент Квебекской полиции. У него, как вы знаете, было прозвище Герцог.
– Ну, не очень оригинально. Ледюк. Дюк. Герцог.
– Но, по крайней мере, точно, – заметил Гамаш. – Претендент на трон. Тиран.
– Затем появились вы, заменили большинство преподавателей на своих, произвели значительные перемены. Но вам пришлось сохранить Ледюка, чтобы добраться до сути проблемы. Он знал, что он у вас под колпаком?
– Oui. Я показал ему эту папку.
– Показали? Зачем?
– Чтобы выбить его из колеи.
Желина обдумал услышанное:
– И сработало?
Гамаш открыл было рот, потом закрыл. И наконец заговорил:
– Насколько внимательно вы прочли досье?
– Ну, я всего лишь пробежал его, но достаточно внимательно, чтобы понять, что Серж Ледюк был как минимум продажным.
– Прочтите внимательнее, а после мы поговорим.
– Вы не можете просто сказать?
– Нет. Не буду навязывать свои мысли. Хочу посмотреть, придем ли мы с вами к одинаковым выводам. Я ведь могу и ошибаться.
Желина снова открыл папку. Гамаш вел машину, не сводя глаз с дороги. На автостраду падал снег, под тонким слоем которого вполне мог оказаться лед.
Наконец Желина поднял голову. Несколько секунд царило молчание, пока офицер КККП думал.
– Об этом здесь ничего нет, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Но вряд ли Ледюк действовал в одиночку, имея сообщников только более низкого уровня. У него был кто-то еще. Более умный. Более высокого уровня. Возможно, кто-то не из Квебекской полиции. И вы тоже так считаете.
Гамаш помрачнел, его ничуть не обрадовало, что заместитель комиссара пришел к тем же выводам.
– Кто-то, находящийся на расстоянии, – продолжал Желина. – Тот, кто может действовать без опасений быть пойманным, потому что никто не посмотрит в его сторону.
Гамаш кивал. Точно его мысли, хотя и без всяких доказательств.
– Судя по этому, – Желина посмотрел на папку, – Ледюку нельзя отказать в проницательности. Он понимал, что, когда завалы в Квебекской полиции будут расчищены, примутся за академию. За него. – Он посмотрел на Гамаша. – Если вы показали это ему, то, возможно, убили не того человека?
– Вы полагаете, что там должен был лежать я? – спросил Гамаш.
– А вы так не думаете? Если то, о чем вы говорите, правда, то вы были для него угрозой. Человеком, который уже арестовал или убил большинство других замешанных в это дело. Судя по тому, что я знаю, люди, причастные к скандалу в Квебекской полиции, не просто погрязли в коррупции. Они избивали и убивали по своему усмотрению. Вы явно были угрозой для Ледюка и его сообщника. Их ждала гибель. Тюрьма.
Он посмотрел на профиль Гамаша, ведущего машину.
– Если прежде они не чурались запугивания и убийств, то почему на вас остановились?
– Они потеряли силу. Большинство агентов, на чью поддержку и защиту они могли рассчитывать, были выкорчеваны из Квебекской полиции. Нет, мне опасность никогда не грозила. Убив меня, они рисковали оказаться под мощным прессом следствия.
– И вы показали Ледюку то, что у вас есть, – сказал Желина, постукивая по папке. – Чтобы припугнуть его. Получилось?
– Возможно, лучше, чем я предполагал, – ответил Гамаш.
– Вы думаете, Ледюка убил сообщник? Потому что вы подошли слишком близко?
– Не исключено. Кто бы ни был его сообщник, он, вероятно, обеспокоился тем, что Ледюк загнан в угол и попытается заключить сделку.
– И поэтому заткнул ему рот. Тогда кто он? Это должен быть человек из академии. Один из преподавателей? Предположив на минуту, что не вы…
– На минуту?
– Есть человек, который подходит на такую роль. Мишель Бребёф.
Гамаш некоторое время смотрел перед собой, потом коротко кивнул.
Желина наблюдал за Гамашем, постепенно начиная понимать, что к чему.
– Вы вернули Бребёфа. Вы свели их в академии. Вы знали, что если Ледюк – герцог, то Бребёф – король. Вы знали всё…
– Подозревал.
– …и тем не менее вернули его. О чем вы только думали? Какое-то безумие!
– Это могло бы дать доказательства.
– А какие еще доказательства вам нужны? – почти прокричал Желина, но сразу же взял себя в руки. – В академии случилось убийство. Потому что вы свели двух преступников и отдали академию им на откуп…
– Неправда.
– Близко к правде. Вам еще повезло, что не пострадал никто из учащихся.
Они свернули на парковку, и Гамаш заглушил двигатель, но Желина не шелохнулся.
– Почему вы уезжали из академии, коммандер Гамаш?
– Вчера вечером? Я не уезжал. Обычно я уезжаю, но вчера остался, потому что у меня были поздние встречи.
– Нет, сегодня. Один из ваших преподавателей убит, вы подозреваете другого. И вместо того чтобы остаться и обеспечивать общую безопасность, вы покидаете корабль.
– Вы думаете, я их бросил?
– Я нахожу странным, что человек, ответственный за сотни молодых жизней, оставляет их запертыми в здании, где находится убийца, а сам тем временем едет домой и наслаждается сэндвичами в кухне. Что происходит?
Глава восемнадцатая
Тело Сержа Ледюка удалили из Полицейской академии, словно грязное пятно. Он явился сюда властвовать над всеми, а покинул академию вперед ногами.
