В Оренбургском войске, несмотря на успехи в борьбе с местными просоветскими силами, положение казачьих властей не было достаточно прочным. В его распоряжении находилось всего три запасных казачьих полка. К тому же их боевой потенциал, как частей, по сути дела учебных, был невысок [169]. Они располагались в Оренбурге, Верхнеуральске и Троицке. Кроме этих полков атаман Дутов мог рассчитывать на Оренбургское казачье военное училище и частично на учеников старших классов двух кадетских корпусов. По данным Н.К. Лисовского, в самом Оренбурге антисоветские силы насчитывали до 7 тыс. чел. [170]. Однако данные сведения, основанные на свидетельстве одного из ветеранов тех событий [171], представляются явно завышенными. К тому же среди казаков запасных частей доминировало стремление уклониться от участия в вооруженной борьбе. Так, казаки находившегося в г. Троицке полка проявляли явное нежелание воевать с рабочими [172]. Поэтому Дутов направил командирам казачьих частей, находившихся за пределами войска, директиву с требованием принятия мер к скорейшему прибытию казаков «каким угодно порядком» с оружием в свои округа [173]. В станичных районах начинается формирование добровольческих казачьих дружин [174]. В конце ноября, ввиду отказа казаков выполнить приказ атамана и войскового правительства о мобилизации, в Оренбурге официально объявляется о формировании добровольческих отрядов [175].
На борьбу с Дутовым мобилизуются местные и центральные советские силы. Причем действия и Совнаркома, и местных большевиков в данном плане отличались оперативностью. И уже 20 ноября сводные красногвардейские отряды из Уфы, Сызрани, Самары без боя занимают г. Челябинск. Самым сильным и организованным из них был самарский отряд, насчитывавший до 500 человек, во главе с В.К. Садлуцким, В.К. Блюхером и А.П. Галактионовым [176]. Советские отряды двинулись дальше. И в районе станции Платовки 29—30 ноября произошло первое столкновение. Красногвардейцы потерпели поражение и отступили [177].
После заявления высших властных структур Семиреченского войска о непризнании СНК и взятии всей власти в области в свои руки в Семиречье сложилась довольно серьезная политическая ситуация. Она обуславливалась целым рядом специфических причин. Здесь обозначилось противостояние казачьих органов власти с представителями умеренных социалистических, буржуазных политических и общественных сил, выражавших недовольство взятием всей власти в области казачьими структурами и устанавливаемыми ими порядками [178]. Особую проблему представляли межнациональные отношения в крае, а также взаимоотношения казачьих и алаш-ордынских органов.
В Семиречье какой-либо значительной военной силы казачьи власти не имели. В их распоряжении были 3-й Семиреченский казачий полк в составе 610 казаков и 25 офицеров и запасная сотня этого полка, насчитывавшая 201 казака и 9 офицеров. Они находились в г. Верном. В г. Джанкерте располагался 6-й Оренбургский казачий полк (858 казаков и офицеров), в г. Пржевальске – 1-я Семиреченская особая казачья сотня (87 чел.), в г. Пишпеке – 2-я Семиреченская особая сотня (83 чел.), в станице Подгорненской – 3-я Семиреченская особая сотня (133 чел.), в станице Надеждинской – 1-я Семиреченская ополченческая казачья сотня (93 чел.), в других пунктах области – 2-я, 3-я и 4-я Семиреченские ополченческие казачьи сотни. Общая численность всех этих казачьих подразделений составляла 2548 чел., в том числе 72 офицера [179]. Кроме этих подразделений в Верном была немногочисленная команда юнкеров, а в некоторых населенных пунктах по области формирования алаш-ордынской милиции [180]. Всех этих сил едва хватало для поддержания порядка. Ситуация в области осложнялась присутствием запасных и ополченческих солдатских частей, большинство которых представляло собой уже фактически разложившуюся и бурлящую массу, а также прекращением подвоза товаров и отсутствием почтовой и телеграфной связи с центром страны и с соседними регионами [181]. Но казачьи органы, совместно с алаш-ордынцами, продолжали контролировать ситуацию и надеялись укрепить свои позиции после прибытия казачьих полков с фронта.
В Уральском (Яицком) войске в ноябре 1917 года казачьи власти имели в своем распоряжении также незначительные силы, находившиеся в г. Уральске и во втором по величине и значению в области г. Гурьеве [182]. В Уральске дислоцировался 10-й запасной казачий полк войска, присутствие которого, несмотря на падение дисциплины среди казаков, по свидетельствам очевидцев, все же сдерживало местные большевистские силы и не давало им возможности произвести переворот [183]. Надежды казачьих властей на фронтовые казачьи полки не оправдались. Так, прибывшие вскоре в область казаки 6-го и 7-го Уральских полков, расположившихся в Уральске и близлежащих к нему населенных пунктах, по собственной инициативе образовали «Комитет казаков-фронтовиков», который спустя совсем немного времени проявил открытую оппозиционность официальным казачьим органам власти, наладил контакты с Уральским областным Советом и даже поддержал его требование к генералу Мартынову о сложении им властных полномочий и отказе от атаманского звания [184].
Большие усилия в плане проведения целенаправленного агитационно-пропагандистского воздействия на казачество продолжало прилагать и Советское правительство. Понимая нереальность его привлечения на свою сторону в ближайшее время и учитывая действительное политическое положение в казачьих войсках, большевистское руководство выдвинуло задачу нейтрализации основной массы казачества. Это позволяло существенно сузить социальную базу антисоветских движений на территориях казачьих областей и заметно облегчить борьбу с ними. Особое внимание советскими лидерами уделялось выработке общих положений политики по отношению к казачеству. В их основе лежал принцип любых, в том числе заведомо невыполнимых и явно нереальных, обещаний всевозможных льгот и уступок казакам. Первостепенное значение большевистские вожди придавали постоянной и настойчивой пропаганде среди казачества идей социального неравенства и искусственному ускорению процессов раскола казачьей среды по классовому признаку. В силу целого комплекса специфических причин этнического, политического и социального характера деятельность большевиков в данном направлении заметно осложнялась. Но с течением времени она все же стала приносить свои результаты.
В период с 20 по 24 ноября на заседаниях Совнаркома неоднократно заслушивались вопросы о положении в казачьих областях. На одном из них с докладом о ситуации в Оренбуржье выступил П.А. Кобзев. После этого СНК принял специальные рекомендации Казачьему комитету ВЦИКа, в которых говорилось о необходимости усиления агитационной работы в казачьих районах [185]. Одновременно был утвержден и текст воззвания СНК «Ко всему населению». Оно было опубликовано 25 ноября и содержало призыв «...к борьбе с контрреволюционными мятежами казачьих атаманов», а также решения об объявлении охваченных антисоветскими движениями областей на осадном положении, а возглавлявших их лиц – вне закона [186].
Также 25 ноября председатель СНК В.И. Ленин встретился с представителями Совета Союза казачьих войск, которые заявили решительный протест против посылки в казачьи области советских отрядов и против ведения сепаратных переговоров с Германией. В ответ Ленин сказал, что советские войска направляются для подавления контрреволюционного заговора на Дону и что это «нисколько не умаляет прав трудового казачества... и является ему прямой поддержкой в борьбе с казачьей контрреволюцией» [187]. Обескураженные таким заявлением члены делегации тем не менее довольно категорично высказали свое негодование по поводу действий советского руководства. Вечером того же дня на заседании СНК Ленин доложил о переговорах с членами Совета Союза казачьих войск, после чего было решено принять специальное обращение «От Совета Народных Комиссаров – трудовым казакам». В нем говорилось о стремлении советской власти освободить трудовое казачество от «кабалы атаманов», которые якобы стоят за интересы богачей и готовы утопить страну в крови ради сохранения помещичьего землевладения. Политика же власти Советов, подчеркивалось в обращении, направлена на передачу помещичьей земли в руки казаков и на установление мира. Казаки призывались к объединению со всем народом против Каледина, Корнилова, Дутова, Караулова, к созданию своих Советов [188]. Через три дня, 28 ноября, в новом обращении большевиков «Ко всем трудящимся и эксплуатируемым» все революционные рабочие, крестьяне, солдаты, матросы и казаки призывались вести беспощадную войну против кадетской партии и калединской контрреволюции [189]. Как видим, все эти воззвания и обращения были выдержаны в одном духе и преследовали вполне определенные политические цели. Причем для их достижения большевистские деятели не останавливались ни перед откровенной ложью, ни перед агрессивно-подстрекательскими заявлениями, обильно приправленными словесными нагромождениями революционной фразеологии. 29 ноября представителями большевиков было организовано совещание с участием членов Казачьего комитета ВЦИКа, делегатов от донских и кубанских полков и батарей Северного фронта. На нем рассматривался один вопрос: контрреволюционная деятельность Совета Союза казачьих войск. В принятом постановлении отмечалось, что его члены «ведут контрреволюционную пропаганду и открыто толкают казачество на братоубийственную войну» [190]. После этого радикально настроенная группа его участников направилась в Совет Союза казачьих войск и арестовала часть его членов. На данном совещании с подачи большевиков было решено также немедленно сформировать из просоветски настроенных донских и кубанских казаков и солдат столичного гарнизона специальный отряд для отправки на Дон, Кубань, Терек с целью «изгнания реакционных генералов из казачьих областей и передачи власти трудовому народу» [191].
