Этот порочный круг был разорван возрастающей верой в будущее и порожденным ею чудом кредита. Кредит – это экономическая демонстрация доверия. Сегодня, если я хочу разработать новое лекарственное средство, мне ничто не мешает взять заем в банке или обратиться к частным инвесторам и венчурным фондам. Когда летом 2014 года в Западной Африке разразилась эпидемия Эболы, что, по вашему мнению, произошло с акциями фармацевтических компаний, которые занялись поисками препаратов и вакцин, способных ее побороть? Они взлетели до небес. Акции компании Tekmira выросли на 50 процентов, акции BioCryst – на все 90. В Средние века вспышка чумы заставляла людей обращаться к небу и умолять Бога простить им их прегрешения. Сегодня, когда люди слышат о новой убийственной эпидемии, они тянутся к мобильным телефонам и звонят своим брокерам. Для фондовой биржи даже эпидемия это возможность заработать.
Когда достаточно большое число венчурных проектов оказывается успешным, вера людей в будущее крепнет, кредитование набирает размах, процентные ставки падают, доступ предпринимателей к деньгам становится легче – в результате экономика растет. Как следствие этого люди еще больше верят в будущее, экономика продолжает расти, и вместе с ней прогрессирует наука.
На бумаге все очень просто. Почему же тогда человечеству пришлось так долго ждать запуска механизма экономического роста – до современной эпохи? Тысячелетиями люди слабо верили в будущий прогресс не по своей глупости, а потому что это противоречит нашему шестому чувству, нашему эволюционному наследию и тому, как функционирует мир. Большинство природных систем существует в равновесии, и в борьбе за существование этот баланс, как правило, не нарушается – один может преуспеть только за счет другого.
Возьмем пример. Каждый год на предполагаемом лугу вырастает приблизительно одинаковое количество травы. Этой травой кормится популяция из примерно десяти тысяч кроликов, среди которых достаточно неповоротливых или невезучих особей, чтобы обеспечить пропитание примерно сотне лис. Если одна лиса окажется особенно хитрой и упорной и съест больше кроликов, чем среднестатистическая, тогда другие лисы, очевидно, будут голодать. Если все лисы ухитрятся одновременно съесть больше «нормы», кроличья популяция иссякнет, и на следующий год лисам вообще нечего будет есть. При всех возможных колебаниях на «кроличьем рынке», в долгосрочной перспективе лисы не могут рассчитывать на постоянный прирост кроличьего племени.
Разумеется, некоторые экологические реалии гораздо сложнее, и не всякая борьба за существование – антагонистическая игра. Многие животные эффективно взаимодействуют, и некоторые даже дают взаймы. Самые известные в природе заимодавцы – летучие мыши-вампиры. Они тысячными колониями живут в пещерах и каждую ночь вылетают охотиться. Обнаружив спящую птицу или беспечное млекопитающее, вампировые мыши нападают на него и сосут кровь. Но не всем мышам каждую ночь удается найти жертву. Чтобы не зависеть от случая, они ссужают друг друга кровью. Прилетев домой, невезучий вампир просит более счастливого товарища отрыгнуть ему немного краденой крови. При этом вампиры хорошо помнят, с кем делились, поэтому в другой раз, если вернется голодным уже кредитор, он обратится к своему должнику, и тот окажет ему ответную услугу.
Однако в отличие от людей-банкиров мыши-вампиры никогда не взимают процентов: если один вампир одолжил другому сто миллилитров крови, тот вернет ему столько же. Также они не используют займы для финансирования новых предприятий или расширения кровососного рынка.
Поскольку кровь вырабатывается другими животными, вампирам никак не дано нарастить ее выработку. Хотя на кровяном рынке бывают свои взлеты и падения, вампиры не могут рассчитывать, что в 2017 году крови будет на три процента больше, чем в 2016-м, и что в 2018-м предложение снова подрастет на три процента. Вот вампиры и не верят в прогресс
[144]. На протяжении миллионов лет эволюции человечество жило в среде, сходной со средой вампировых летучих мышей, лис и кроликов. Поэтому людям трудно верить в развитие, в рост.
Чудо-пирог
Давление эволюционного отбора приучило людей видеть мир как пирог неизменного размера. Если кому-то перепадает бóльший кусок, кому-то другому неизбежно достанется меньший. Каким бы процветающим ни был отдельный род или город, совокупное человечество не будет производить больше, чем оно производит теперь. Соответственно, традиционные религии, такие как христианство и ислам, искали способы решить проблему неравенства с помощью имеющихся ресурсов – либо переделом существующего пирога, либо обещанием пирога на небе.
Современная эпоха, напротив, базируется на твердом убеждении, что экономический прогресс не только возможен, но абсолютно необходим. Добрые дела, молитвы и медитации, конечно, весьма утешительны и душеполезны, но с такими бедами, как голод, эпидемии и война, справиться можно только с помощью прогресса. Эта фундаментальная догма может быть выражена очень просто: «Если вам тяжело – значит, у вас нехватка чего-то, а чтобы этого чего-то было больше, нужно его больше производить».
Современные политики и экономисты утверждают, что экономический рост жизненно важен по трем основным причинам. Во-первых, производя больше, мы больше потребляем, повышается наш уровень жизни и мы будто бы становимся счастливее. Во-вторых, поскольку население Земли увеличивается, экономический рост необходим хотя бы для того, чтобы просто сохранять достигнутый уровень. Население Индии, например, ежегодно растет на 1,2 процента. Это значит, что индийская экономика должна каждый год прирастать хотя бы на 1,2 процента, иначе умножится число безработных, упадут заработки и снизится средний уровень жизни. В-третьих, даже если в Индии упадет рождаемость и тамошний средний класс удовлетворится имеющимся уровнем жизни, что стране делать с теми сотнями миллионов своих граждан, которые живут в нищете? Если экономика не растет и размер пирога, соответственно, остается прежним, вы сможете дать что-то бедному, только отняв это что-то у богатого. Это заставит вас принимать трудные решения и, вероятно, вызовет негодование, возмущение и даже насилие. Если вы хотите избежать негодования и насилия, вам нужен бóльший пирог.
Современная эпоха превратила формулу «больше чего-то» в панацею для разрешения всех общественных и личных проблем, начиная с религиозного фундаментализма, включая авторитаризм третьего мира и кончая распадающимся институтом брака. Если бы страны, подобные Пакистану и Египту, сумели обеспечить приличные темпы роста, их граждане оценили бы преимущества личных авто и набитых морозилок и взяли бы курс на земное благополучие вместо следования за дудочкой фундаменталистского Крысолова. В таких странах, как Конго и Мьянма, экономический подъем создал бы процветающий средний класс, который является основой либеральной демократии. И разрушающийся брак был бы якобы спасен, если бы раздраженные супруги имели возможность купить себе дом попросторней (чтобы не конкурировать за компьютерный стол), обзавестись посудомоечной машиной (чтобы не спорить из-за очереди мыть посуду) и дважды в неделю посещать дорогого психотерапевта.
