Книга Homo Deus. Краткая история будущего, страница 72. Автор книги Юваль Ной Харари

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Homo Deus. Краткая история будущего»

Cтраница 72
Раскол гуманизма

До сих пор мы обсуждали гуманизм так, как будто это единое гармоничное мировоззрение. На самом деле гуманизм разделил судьбу всякой успешной религии. По мере своего развития и распространения он распадался на несколько конфликтующих течений. Все эти течения считают, что человеческое переживание есть высший источник права и смысла, но толкуют человеческое переживание по-разному.

Гуманизм раскололся на три основные ветви. Ортодоксальная ветвь придерживается убеждения, что любой человек – это уникальная личность с особенным внутренним голосом и неповторимой гаммой переживаний. Каждый человек – уникальный луч света, освещающий мир под оригинальным углом, и это добавляет вселенной цвета, глубины и смысла. Поэтому мы обязаны предоставить каждому человеку максимальную свободу накапливать опыт, следовать своему внутреннему голосу и выражать свою внутреннюю правду. В политике, экономике, искусстве – свободная воля личности везде должна иметь бóльший вес, чем государственные интересы или религиозные доктрины. Чем свободнее индивиды, тем прекраснее, богаче и осмысленнее наш мир. Из-за этой сосредоточенности на свободе ортодоксальная ветвь гуманизма называется «либеральным [172] гуманизмом», или просто «либерализмом» [173].


Именно либеральная политика считает, что избиратель знает лучше, ему виднее. Именно либеральное искусство утверждает, что красота – в глазах смотрящего. Именно либеральная экономика стоит на том, что покупатель всегда прав. Именно либеральная этика советует: нравится – делай! Именно либеральное образование учит нас мыслить самостоятельно, поскольку все ответы можно найти в себе.

В XIX и XX веках, когда общественная значимость и политический вес гуманизма быстро росли, он дал два очень разных побега: социалистический гуманизм, вобравший в себя целый ряд социалистических и коммунистических движений, и эволюционный гуманизм, чьими самыми знаменитыми приверженцами были нацисты. Оба этих течения соглашались с либерализмом в том, что высшим источником смысла и права является человеческое переживание. Оба не верили ни в какую потустороннюю силу или божественный свод законов. Если бы вы, например, спросили Карла Маркса, почему нехорошо заставлять десятилетних детей работать на задымленных фабриках по двенадцать часов в день, он ответил бы, что детям это тяжело и они чувствуют себя от этого плохо. Мы должны избегать эксплуатации, угнетения и неравенства не потому, что так велел Бог, а потому, что от них страдают люди.

Однако и социалисты, и эволюционные гуманисты указывали на изъяны в либеральном понимании человеческого переживания. Либералы считают человеческое переживание индивидуальным феноменом. Но в мире огромное множество индивидов, и их чувства и желания часто несхожи, а иногда и противоположны. Если власть и смысл проистекают только из индивидуальных переживаний, как разрешать противоречия между очень разными желаниями?

15 июля 2015 года к канцлеру Германии Ангеле Меркель обратилась палестинская девочка, беженка из Ливана, чья семья искала пристанища в Германии, но оказалась перед лицом неизбежной депортации. Девочка по имени Рим сказала Мер-кель на беглом немецком: «Это очень тяжело – наблюдать, как кто-то наслаждается жизнью, и понимать, что сам ты не можешь. Я не знаю, что будет со мной завтра». Меркель ответила, что «политика бывает жестокой», и объяснила, что в Ливане сотни тысяч палестинских беженцев и Германия не в состоянии принять их всех. Потрясенная этим строгим ответом, Рим расплакалась. Меркель потрепала огорченную девочку по плечу, но от своих слов не отступилась.

Общественность отреагировала: на Меркель посыпались обвинения в бессердечии и бесчувственности. Чтобы успокоить критиков, Меркель развернулась на сто восемьдесят градусов, и семья Рим получила убежище. В последующие месяцы Меркель распахнула дверь еще шире, приняв в Германии сотни тысяч беженцев. Но всем угодить невозможно. Вскоре она подверглась яростным нападкам за то, что поддалась сентиментальности и не проявила достаточной твердости. Многие немецкие родители испугались за своих детей, которым разворот Меркель грозил снижением уровня жизни и столкновением с гигантской волной исламизации. Почему они должны рисковать покоем и благополучием своих семей ради абсолютно чужих людей, наверняка даже не поддерживающих либеральные ценности? Обе стороны остро переживают сложившуюся ситуацию. Как разрешить противоречия между чувствами отчаявшихся беженцев и чувствами встревоженных, обеспокоенных немцев? [174]

Либералы вечно мучаются подобными противоречиями. Ни Локк, ни Джефферсон, ни Милль, ни их единомышленники не сумели обеспечить нас быстрым и простым решением подобных головоломок. Демократические выборы – не выход, потому что тогда возникает вопрос: кто должен голосовать – только граждане Германии или еще и миллионы африканцев и азиатов, желающих перебраться в Германию? Почему чувства одной группы должны цениться выше, чем чувства другой? Также неприемлемо было бы решать арабо-израильский конфликт голосованием 8 миллионов израильтян и 350 миллионов граждан Лиги арабских государств. По очевидным причинам израильтяне вряд ли положились бы на результат такого плебисцита.

Человек признает итоги демократических выборов только тогда, когда у него есть что-то общее с большинством избирателей. Если опыт и переживания других избирателей мне чужды и если я уверен, что они не понимают моих чувств и пренебрегают моими жизненными интересами, то пусть против моего голоса будет хоть сто голосов, у меня абсолютно нет оснований принимать такой вердикт. Демократические выборы работают в тех обществах, которые изначально объединены чем-нибудь вроде религиозных верований или национальных мифов. Они являются способом преодоления трений между людьми, которые уже имеют общие взгляды на многое.

Поэтому в целом ряде случаев либерализм слился с вековыми чувствами племенной идентичности, породив современный национализм. Сегодня принято относить национализм к антилиберальным силам, но по крайней мере в XIX веке национализм был тесно связан с либерализмом. Либералы воспевают уникальные переживания отдельной личности. У каждой личности имеются свои особенные чувства, вкусы и влечения, которые он или она вправе свободно проявлять и испытывать, коль скоро эти чувства, вкусы и причуды не задевают кого-то еще. Подобным же образом националисты XIX века, такие как Джузеппе Мадзини, воспевали уникальность отдельных наций. Они делали упор на то, что люди многое переживают сообща. Вы не можете сами с собой танцевать польку и не можете в одиночку изобрести и сохранять немецкий язык. Используя слово, танец и кухню, каждая нация приучает своих представителей к специфическим переживаниям и воспитывает в них присущую только ей чуткость, чувствительность.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация