Вы можете возразить, что способность заглушать или усиливать звучащие в мозгу голоса на самом деле укрепит, а не подорвет вашу свободную волю. Сейчас вы часто не осознаёте самых заветных и подлинных желаний из-за внешних помех. А с помощью шлема-концентратора внимания и других подобных устройств будет легче отключаться от сторонних голосов – родителей, священников, политтехнологов, пиарщиков, соседей – и фокусироваться на том, чего хотите вы. Однако же, как мы скоро увидим, убеждение, будто у вас есть единственное и неповторимое «я» и поэтому вы способны отличать свои подлинные желания от чужих голосов, – очередной либеральный миф, развенчанный последними научными изысканиями.
Кто я такие?
Наука подрывает не только либеральную веру в свободную волю, но и веру в индивидуализм. Либералы верят, что мы обладаем единственным и неделимым «я». Быть Индивидуумом означает быть неделимым. Да, мое тело состоит примерно из тридцати семи триллионов клеток
[198], и каждый день мое тело и мой ум претерпевают бесконечное число превращений и изменений. Но если я серьезно настроюсь и постараюсь установить контакт с самим собой, то непременно услышу идущий из глубины единственный, чистый и подлинный голос моего истинного «я», который является источником смысла и права во Вселенной. Согласно либеральному пониманию смысла я должен иметь одну, и только одну, истинную сущность – ведь будь у меня несколько подлинных голосов, как бы я узнавал, какого из них слушаться на избирательном участке, в супермаркете, при выборе пары?
Однако в последние десятилетия науки о жизни пришли к заключению, что эта либеральная теория – чистый миф. Единственная подлинная сущность не более реальна, чем бессмертная душа, Санта-Клаус или Зубная фея. Стоит мне заглянуть в себя поглубже, и мнимое единство, принимаемое мной за данность, распадется на какофонию спорящих голосов, ни один из которых не является моим истинным «я».
Человеческий мозг состоит из двух полушарий, соединенных между собой толстым сплетением нервных волокон. Каждое полушарие контролирует противоположную ему половину тела. Правое полушарие контролирует левую половину тела, получает зрительную информацию от левого глаза и отвечает за подвижность левой руки и ноги. И наоборот. Именно поэтому люди, перенесшие правосторонний инсульт, иногда не чувствуют левую половину своего тела (причесывают волосы только справа, едят только то, что находится на правой части тарелки)
[199].
Между двумя полушариями существуют также эмоциональные и когнитивные различия, хотя еще не до конца ясно, где проходит этот раздел. В мыслительном процессе, как правило, задействованы оба полушария, но не в равной степени. Например, в большинстве случаев левое полушарие играет более важную роль в построении речи и в логическом мышлении, тогда как роль правого полушария преимущественна в обработке зрительных образов и пространственных взаимоотношений.
Чрезвычайно много для понимания взаимосвязей между двумя полушариями дало изучение больных эпилепсией. В тяжелых случаях эпилепсии электрические возмущения начинаются в одной части мозга и быстро распространяются на другие части, приводя к очень сильному припадку. Такие припадки, во время которых больные теряют власть над своим телом, мешают им нормально жить и работать. В середине XX века, когда все прочие методы лечения потерпели фиаско, доктора решили проблему, перерезав сплетение нервных волокон, соединяющих два полушария, чтобы электрические возмущения из одного полушария не могли переходить в другое. Пациенты с расщепленным мозгом стали кладезем поразительной информации.
В числе самых заметных работ по исследованию пациентов с разделенным мозгом – работа профессора Роджера Уолкотта Сперри, получившего в 1981 году Нобелевскую премию по физиологии или медицине за свои революционные открытия, и его ученика профессора Майкла С. Газза-ниги. Одним из исследуемых был мальчик-подросток. Когда его спросили, кем он хочет стать, когда вырастет, мальчик ответил: инженером-конструктором. Этот ответ исходил из его левого полушария, ведающего логическим мышлением и одновременно речью. Но у мальчика и в правом полушарии имелся активный речевой центр, который не мог управлять устной речью, но мог составлять слова, используя кубики скрэббла. Исследователям было интересно узнать, что скажет правое полушарие. Они рассыпали по столу кубики скрэббла и написали на листке бумаги: «Чем бы ты хотел заниматься, когда вырастешь?» Листок положили слева от мальчика, на самом краю его левого поля зрения. Информация от левого глаза поступает в правое полушарие. Поскольку правое полушарие не могло управлять устной речью, мальчик промолчал. Но его левая рука быстро собрала в ряд кубики, из которых сложилось слово: «автогонки»
[200]. Жутковато.
Такое же странное поведение продемонстрировал пациент, бывший ветераном Второй мировой войны. Его руки управлялись разными полушариями. А поскольку полушария были разделены и друг с другом не сообщались, иногда случалось так, что его правая рука тянулась открыть дверь, а левая вмешивалась и пыталась эту дверь захлопнуть.
В другом эксперименте Газзанига и его ассистенты одновременно «показывали» отвечающему за речь левому полушарию мозга изображение куриной лапы, а правому полушарию – изображение снежного пейзажа. На вопрос, что он видел, пациент ответил: «Куриную лапу». Затем Газзани-га дал пациенту несколько картинок и попросил выбрать ту, которая больше всего сочетается с увиденной раньше. Правая рука пациента (контролируемая мозгом) указала на курицу, но в тот же момент левая рука вскинулась и указала на лопату для чистки снега. Тогда Газзанига спросил: «Почему вы указали сразу на курицу и на лопату?» Пациент ответил: «Ну… куриная лапа относится к курице, а лопата нужна, чтобы чистить курятник»
[201].
