Близость Люка мучительна. Он идет рядом, приноравливается к моему шагу. Наконец я не выдерживаю – против своего желания предлагаю Люку свернуть.
– Ты не обязан провожать меня до самой мельницы. Слишком большой крюк получится. Вот как раз твой поворот…
Люк качает головой.
– Тебе понадобится моя помощь.
Лишь когда перед нами встает темный силуэт мельницы, я понимаю, что Люк имел в виду.
Прилив – очень высокий, самый высокий на моей памяти. Деревянные мостки скрыты под водой, мельница полностью отделена от суши – это и в темноте видно. Конечно, мостки затопило всего на несколько дюймов, но я не могу определить даже границу русла, не говоря о том, чтобы различить подгнившие доски мостков.
Будь я одна, я бы, может, и рискнула. Но соваться, не зная броду, с коляской? Коляска тяжелая; соскочи с мостков хотя бы одно колесо, я едва ли сумею выкатить ее на сушу.
Физически ощущаю, как вытянулось у меня лицо. Оборачиваюсь к Люку.
– Черт! Что же делать?
Он всматривается в темные окна.
– Похоже, Кейт нет дома. Могла бы, уходя, свет оставить.
В голосе Люка неприкрытая горечь.
– Сегодня пробки выбило, – объясняю я.
Люк пожимает плечами по-особенному, по-французски. Жест – нечто среднее между принятием и презрением. Похоже, я должна защитить Кейт, но ответить на его безмолвное неодобрение ничего не могу. Мешает, в том числе, и моя собственная, не оформленная в слова обида. Как смела Кейт уйти до моего возвращения? Не знала же она, что в деревне я встречу Люка, что он мне поможет!
– Возьми малышку из коляски, – велит Люк.
Повинуюсь.
Фрейя, совершенно сонная, мигом приникает к моему плечу, сворачивается колечком, как моллюск-аммонит, у которого раковина – из теплой и тяжелой плоти.
– Но как же мы…
Люк не слушает – он снимает ботинки, хватает коляску и идет вперед по мосткам, разбрызгивая темную воду, которая доходит ему до середины икры.
– Люк, осторожно! Ты ведь не знаешь, что там, под водой…
Нет, Люк знает. Пересекает бездну вполне уверенно, а я только успеваю выдыхать: правильный шаг, еще один, еще. Вот сейчас оступится – Господи, помоги! Нет, не оступился. Люк уже на другом берегу, под дверью. Вода подошла близко-близко, коляска с трудом умещается на клочке суши. Люк дергает дверь. Не заперто. В проеме зияет тьма. Люк вкатывает коляску в дом, кричит:
– Кейт!
Голос эхом отзывается в пустоте и мраке. Слышатся щелчки – это Люк пробует выключатель. Света нет.
– Кейт!
Люк выходит на порог, закатывает джинсы и идет обратно ко мне.
– Знаешь, бывают такие дурацкие загадки? – Я пытаюсь шутить. – На логику. Допустим, у вас есть лодка, утка и лисица…
Люк улыбается. Загорелая кожа морщинками собирается в уголках глаз и губ. При мысли, что не видела его улыбки с самого возвращения, чувствую дрожь.
– Как же нам быть? Доверишь мне Фрейю?
Я молчу, и улыбка Люка исчезает. Начинаю частить:
– Я тебе доверяю, дело не в этом. Ты для Фрейи чужой. Вдруг она проснется, начнет капризничать? Знаешь, какая она сильная, если что не по ней!
– Нет так нет, – произносит Люк. – Тогда что? Я мог бы тебя нести, но, боюсь, мостки нас обоих не выдержат.
Мне смешно, и я этого не скрываю.
– Нет, Люк, меня носить не надо. Ни по мосткам, ни вообще.
Люк пожимает плечами:
– Раньше ты была не против.
Действительно. Я совсем забыла этот эпизод, но сейчас, когда Люк его упомянул, картинка стала очень четкой. Мы тогда припозднились на пляже. Начался прилив. Мою сандалию унесло. Путь к отступлению лежал по камням, обросшим ракушками. Я сразу поранила пятку, минут пятнадцать ковыляла под охи и ахи девочек. Каждая предлагала мне свою обувь, но я, конечно, отказывалась; да и размеры у нас не совпадали. Наконец Люку это надоело. Он посадил меня на спину и благополучно доставил домой.
Все словно вчера случилось. Его ладони на моих бедрах, мышцы спины – под моими животом и грудью, от его шеи пахнет солнцем, свежим потом и мылом. Вспыхиваю.
– Мне тогда было пятнадцать. Сейчас я гораздо тяжелее.
– Разувайся, – командует Люк.
Удерживая Фрейю, пытаюсь одной рукой совладать с ремешками сандалий. Не получается. Внезапно Люк садится на корточки, и прежде, чем я успеваю сказать «Не надо», справляется с застежками. Совершенно пунцовая, мысленно благодарю ночной мрак за то, что скрывает мои щеки. Подставляю другую ногу. Наконец Люк встает и протягивает мне руку.
– Держись за меня, – говорит он, ступая на мостки. – Иди строго за мной. Будь как можно ближе ко мне.
Свободной рукой вцепляюсь в его ладонь. Делаю шаг. Вода – ледяная. Дыхание сразу перехватывает. Вдруг нащупываю под водой что-то теплое. Ну конечно. Я наступила Люку на ногу. Несколько секунд стоим, глядя друг на друга. Затем Люк произносит:
– Сейчас я шагну широко. Ты тоже постарайся. Тут доска сгнила, надо ее миновать.
Киваю. Я тоже помню, где на мостках доски сгнили. Уже перетаскивала коляску через эти дыры. Слава богу, Люк рядом. Разве сама я разглядела бы под водой, какие доски надежные, а какие – нет?
Люк делает огромный шаг. Повторяю за ним. Но я ниже ростом, и у меня – Фрейя, а доски скользкие. Наступаю на водоросли, нога скользит, равновесие теряется.
Невольно вскрикиваю. Над водой, в темноте, крик кажется в разы громче, чем на самом деле. Люк меня держит – крепко, так крепко, что руке больно.
– Все, успокойся, – строго говорит Люк. – Опасности нет.
Киваю. Дышу тяжело. Стараюсь восстановить равновесие, не потревожив Фрейю, стараюсь дышать реже и тише. На мой крик лаем отозвалась какая-то собака – но больше ее не слышно. Мог это быть Верный?
– Прости, – лепечу я. – Там, под водой, что-то скользкое.
– Все нормально, – произносит Люк, смягчая хватку, но не отпуская меня. – Ты вне опасности.
Киваю. Проходим последние доски. Люк по-прежнему держит меня за предплечье, но уже не больно – просто крепко. Наконец мы на суше. Я едва дышу, сердце колотится. Фрейя, как ни странно, продолжает спать.
– Сп-спасибо, – мямлю я. Голос дрожит, хотя под ногами – твердая почва. – Спасибо, Люк. Не представляю, что бы я без тебя делала.
И правда – что? Сунулась бы с коляской по затопленным мосткам? Или сидела бы под холодной моросью, дожидаясь, когда Кейт изволит вернуться? Обида вскипает с новой силой. Как она могла? Как посмела скрыться в неизвестном направлении и даже сообщение не сбросить?
– Не знаешь, где у нее свечи? – спрашивает Люк.
