Но Птолемеи не хранили «без пользы сокровищ в богатых палатах так, как запас муравьи в бесконечном труде накопляют; многое в дар получают богов знаменитые храмы»
[54]. Это делалось для того, чтобы поднять их статус как благотворительных институтов и заручиться преданностью жрецов и народа, который видел в них традиционных правителей, делающих пожертвования и совершающих древние обряды. Дополнительным бременем на корону ложились погребения священных животных: для похорон одной священной коровы требовалась мирра огромной стоимости — сто талантов, эквивалентных двум тысячам шестистам килограммам серебра. Большие средства уходили на содержание армии. Перед ней стояла задача не допустить распада птолемеевского царства и отражать посягательства со стороны Кирены на западе, где правил неполнородный брат супружеской пары Магас, сын Береники I от раннего брака. Чете пришлось пресекать нашествие нубийцев на юге, подавлять восстание кельтских наемников на севере Египта и защищать Восточную дельту от вторжения Селевкидов, после чего стороны заключили мир в 271 году до н. э.
Сфера влияния Птолемеев распространилась через Средиземное море, что нашло отражение в установке огромной мраморной статуи Исиды в Акрополе в Афинах, постройке зданий на острове Делос и храма, посвященного Птолемею II на острове Кос, где он родился. На Самофракии Арсиноя II воздвигла монумент в знак признательности за предоставленное ей здесь убежище и построила храм в виде ротонды с колоннами дорического ордера и высеченными бычьими головами в память о первой встрече на этом острове родителей Александра.
На другом конце Средиземноморья чета также расширила торговые связи с Италией, где греческие колонии постепенно переходили к Риму. Хотя этот небольшой итальянский город будто бы посылал делегацию к самому Александру, Арсиноя II и ее муж первыми из наследников установили официальный контакт, направив посольство в Рим в 273 году до н. э. Со своей стороны, как писал Дион Кассий Коккеян
[55], римляне, довольные, что за морем о них такого высокого мнения, направили посла в Александрию. Подписание договора было отмечено выпуском первых серебряных монет Рима, имевших такое сходство с монетами Арсинои II, что невольно думаешь, не делились ли Птолемеи своим опытом. Они даже не могли представить себе, что эти новые союзнические отношения, выражаясь современным языком, станут бомбой замедленного действия, которая вызовет роковые последствия для Египта.
Пока же Птолемеи правили себе на славу, и установление их господствующего положения в Средиземноморье ознаменовалось окончанием строительства Фаросского маяка, сразу ставшего одним из чудес света. Высотой в сто тридцать пять метров, он лишь незначительно уступал другому чуду — пирамиде Хеопса в Гизе. Свет маяка, отражаемый отполированными металлическими зеркалами, был виден на расстоянии пятьдесят миль и считался рукотворной звездой, которой Исида освещала мир. На Фаросе недалеко от маяка стояла огромная, бесподобной красоты статуя нильской богини. Она облюбовала себе удобное место на обдуваемом ветром морском берегу. Великая Исида Фариа представляла собой шагающую женщину, некое подобие Статуи Свободы «в движении», держащую наполненный ветром плащ, что символизировало изобретение ею мореходства и ее роль повелительницы ветров, унаследованную от Хатхор и Афродиты.
Видимые всем, кто попадал сюда морским путем, по обеим сторонам великой Исиды стояли громадные изваяния царствующих супругов в образе фараонов, дабы овеять былой славой их современный город. С широкими бульварами и мраморными колоннадами, затененными кронами деревьев, он предвосхитил многие европейские города, возникшие в более поздние времена. С Александрией, построенной на основе регулярной планировки, зачастую сравнивают Нью-Йорк, вместивший в прямоугольные кварталы небоскребы, финансовые дома, транспортные терминалы, рестораны фастфуд, театры, библиотеки и парки с древними египетскими обелисками. Александрия даже имела автоматические двери: замечательный ученый и инженер Герон создал устройство, в котором сила пара использовалась для открывания и закрывания дверей в храме. Это было одно из многих изобретений, сделанных на средства из царской казны в мусейоне, где разместились лекционные залы, лаборатории, обсерватории, сады и зоопарк, но больше всего этот храм науки славился своей библиотекой. Здесь предполагалось собрать все познания человечества под эгидой Птолемеев. Соперничавшие с ними преемники Александра решили организовать собственную библиотеку в Пергаме в Западной Анатолии (нынешняя Турция), и немедленно введенный запрет на экспорт папируса из Египта заставил их изобрести пергамент как средство продолжения гонки за знаниями.
Желая иметь переводы на греческий язык всех известных в Древнем мире текстов, Птолемей II обязал ученых выполнить полный перевод древних трудов, начиная с иудейских священных книг и заканчивая легендарными сочинениями египетских авторов. Он поручил египетскому советнику своего отца Манефону написать полную историю всех известных фараонов с тех времен, когда стали вестись летописи. В переписке монарх и историк обменивались мнениями по религиозным вопросам. В одном из писем царю Манефон, сравнивая египетских и греческих богов, утверждал, что Тоту, священными животными которого были ибис и обезьяна, соответствует греческий бог Гермес.
Птолемей II произвел некоторые кадровые перестановки. Он уволил главного библиотекаря Деметрия, поддерживавшего претендента на престол, и поставил вместо него комментатора Гомера, филолога и поэта Зенодота, чей помощник Каллимах из Кирены составил первый библиотечный каталог. В него вошли наименования ста двадцати тысяч свитков по истории, риторике, философии, юриспруденции и медицине. Копии многих из них передали на хранение во вторую, «дочернюю» библиотеку в храме Серапеса. В медицинском центре Серапейона служили жрецы-медики, хорошо знавшие древние египетские тексты по медицине и труды Гиппократа и Аристотеля. Внук последнего Эразистрат вместе со своим коллегой Герофилом проводил анатомические исследования на живых людях. По свидетельству Авла Корнелия Цельса, царь разрешил отдавать им для вивисекции осужденных преступников, и медики, пока во вскрытых телах еще теплилась жизнь, изучали, как функционируют артерии. Таким образом, ученые установили, что не сердце, а мозг является центром нервной системы. При Птолемее II, которого воспринимали как «самого августейшего из царей и покровителя искусств и учености»
[56], мусейон и библиотека стали легендой, и, «что касается количества переписанных книг, построенных библиотек, коллекции, собранной в Мусее, стоит ли говорить о том, что известно всем»
[57].
