Мать и сын снова схлестнулись во время так называемой «войны скипетров». Египетским сухопутным силам Клеопатры во главе с иудейскими военачальниками Хелкиасом и Ананией при поддержке флота под командованием Птолемея X удалось разбить Лафура и отнять большую часть Сирии. Но через несколько месяцев после этой величайшей победы Клеопатра III умерла, немного не дожив до шестидесятилетия. Поговаривали, что ее убил младший сын Птолемей X. Сам он женился на племяннице Беренике III, которая взяла династическое имя Клеопатра, выходя замуж за дядю, очень похожего на его пресловутого отца Фискона. Хотя десятый Птолемей был так толст, что мог передвигаться только при поддержке двух человек, «когда дело доходило до плясок во время пирушек, он вскакивал с высокого ложа, как был босиком, и выделывал такие коленца, что с ним не могли сравниться профессиональные танцоры»
[97]. Все же александрийцы отдавали предпочтения его брату Лафуру, называя Птолемея X «Коккесом»
[98] («сыном Кокке»).
Однако отношения с египтянами претерпели существенные изменения, поскольку теперь члены царской семьи состояли в родстве с мемфисскими жрецами, после того как младшая сестра царя Птолемея, называемого Александром, вышла замуж за сына верховного жреца Петубастиса I Пшеренптаха. Когда их юный сын «полуптолемей» Петубастис II стал преемником отца, Птолемей X возвел его в сан верховного жреца в Александрии, и он «пил вино на глазах у царя. Он [царь] вручил ему золотой жезл, посох уас, полотняную мантию от южного дома и кожаную одежду, которую полагалось надевать при совершении обрядов во время праздников и процессий в честь Птаха. Он [царь] возложил золотые украшения ему на голову по обычаю предков для семнадцатилетнего юноши»
[99].
Для поддержания тесных отношений между светской властью и религиозными лидерами Птолемей X и Клеопатра-Береника III наносили регулярные визиты в Мемфис и предоставляли все больше привилегий многим храмам — в частности, храму Гора в Африбисе. Сам царь называл его «превосходным и замечательным, одним из древнейших и наиболее известных»
[100]. Но частая смена монархов при дворцовых переворотах создавала такие проблемы для каменщиков, что они стали оставлять царские картуши незаполненными, а когда в Фивах снова началось восстание, они и вовсе прекратили работу.
Огромная территория Киренаики была утрачена в 96 году до н. э., так как Птолемей Апион завещал ее Риму. Когда римляне оказались у самых западных границ Ёгипта и его перспективы выглядели весьма безрадостно, греческие наемники Птолемея X в 89 году до н. э. низложили фараона, и тому пришлось бежать к своей могущественной сестре Селене. После убийства в 96 году до н. э. ее мужа Грипа она предложила себя в жены сводному брату Антиоху IX, а после его смерти сделала двадцатилетнего пасынка и племянника Антиоха X своим четвертым супругом. В сорокалетием возрасте она родила молодому мужу двух сыновей — последних селевкидских царей. При ее содействии Птолемей X собрал армию наемников и вернулся в Египет.
Но платить войскам было нечем. В отчаянии Птолемей X решил обратиться за помощью к своему тезке. Войдя в подземную погребальную камеру Сема в Александрии, где покоилась мумия Александра, он совершил самый ужасный кощунственный акт — похитил золотой саркофаг Александра Великого и переложил его прах в «гроб из прозрачного камня»
[101]. Александрийцы, узнав, что золотой гроб их любимого Александра переплавлен, чтобы заплатить тем, кто сражался против них, пришли в ярость и прогнали Птолемея X из Египта. Они гнались за ним по морю почти до самого Кипра, и во время морского сражения он погиб.
Лафур, чей младший брат был убит буквально на пороге его дома, незамедлительно отплыл в Египет и снова стал фараоном. Празднуя во второй раз коронацию в Мемфисе, которую проводил его племянник Петубастис II, он взял к себе в соправительницы свою дочь Клеопатру-Беренику III, потому что та, как это знали даже римляне, по свидетельству Цицерона, пользовалась большой популярностью у александрийцев. Затем Лафур переключил внимание на продолжавшиеся волнения на юге. Верных короне людей он заверил, что «величайший из богов, царь Сотер, достиг Мемфиса и что Гиеракс во главе значительных сил направлен наводить порядок в Фивах. Мы информируем вас об этом, чтобы вы не теряли мужества»
[102].
Хотя «значительные силы» действовали эффективно и в Фивах восстановили порядок, неожиданно возникла серьезная внешняя угроза, когда римляне объявили, что Птолемей X завещал им Египет. Однако увязшие в собственных проблемах, многие римляне считали, что любой назначенный в Египет прокуратор будет представлять угрозу стабильности их и так уже шаткой республике. Поэтому при диктаторе Корнелии Сулле приняли решение, что пока Лафур может продолжать править.
Для внимательного отслеживания событий в 86 году до н. э. в Александрию прибыл сторонник Суллы полководец Лукулл, тепло встреченный Лафуром, который подарил ему изумруд с вырезанным изображением царя. Расположившийся в гостевых апартаментах дворца, Лукулл был настолько поражен богатством и изобилием предметов искусства, что начал приобретать книги для своего дома в Риме и не жалел денег на коллекционирование произведений греческого искусства, подражая своему господину, Сулле, который вывез из Олимпии, Дельф, Эпидавра и Афин большое количество произведений искусства в качестве образцов необходимой, хотя заимствованной культуры. На республику обрушилась лавина восточного богатства, и многие римляне сочли, что причина неизбежного упадка в «иностранных нравах» и «гнусной роскоши»
[103], привнесенной из-за рубежа.
Такие же несметные богатства достались Риму во время войны против Митридата VI Понтийского, который захватил остров Кос в 88 году до н. э., сокровища Клеопатры III и ее внуков. Когда Сулла прибыл в Понтийское царство для мирных переговоров, одному из этих царевичей, сыну Птолемея X, удалось проникнуть в лагерь Суллы, его увезли в Рим, и он стал крайне важным осведомителем о делах Птолемеев.
Лафур умер в возрасте шестидесяти одного года в 81 году до н. э., оставив Клеопатру-Беренику III единственной наследницей, и Рим воспользовался случаем, чтобы вмешаться. Следуя птолемеевской традиции совместного правления в лице монархов мужского и женского пола, Сулла послал в Александрию своего юного протеже, царевича Птолемея, чтобы тот занял трон вместе с пользовавшейся большой популярностью, но уже немолодой мачехой и двоюродной сестрой. Хотя александрийцы прозвали его «Парисактом», («Узурпатором»), Птолемей XI полностью соответствовал статусу соправителя. Не желая довольствоваться ролью младшего партнера женщины после долгих лет отсутствия при дворе, он убил ее на девятнадцатый день совместного правления. Любой советник сказал бы ему, что это неразумный шаг: александрийцы, по обыкновению, ворвались во дворец, вытащили его в гимнасий и разорвали на куски с жестокостью, не виданной с тех пор, как они мстили за смерть Береники II и Арсинои III в 203 году до н. э.
