Когда испробовали все средства — от лунного света до одурманивающих дымов благовоний, — птолемеевские жрецы стали прибегать к таинственным источникам магии, чтобы оказать воздействие на окружающий мир. Взывая к греческим, персидским, иудейским и вавилонским богам и духам громкими звуками и чтением труднопроизносимых текстов с ограждающих храм стен, они сжигали магические фигурки в печи храма. Согласно одному древнему источнику, в этих печах алхимики пытались превратить простой металл в золото, как это делали Клеопатра и ее жрецы-философы. Царица и жречество пытались обратить тайную магию во благо Египту.
Пшеренптах III, вероятно, устроил такой же официальный государственный прием для Цезаря и Клеопатры, какой он раньше устраивал для Авлета и его царедворцев, напомнив всем, как «прибывшие тогда на праздник всех богов и богинь вкушали еду и приятно проводили время»
[239]. Гости, несомненно, ели на золотых и серебряных тарелках, специально изготовленных по такому случаю ремесленниками Мемфиса, и прием проходил в обстановке, схожей с описанной ниже: «Убранство зала отличалось элегантностью и пышностью. Мозаичный пол был выложен ляпис-лазурью и бирюзой. Там стояло много мебели, застеленной великолепным полотном. Столы ломились от яств и большого количества золотых кубков. В воздухе витал аромат фимиама и других благовоний»
[240].
В юности Пшеренптах любил хвастаться, что он аристократ по происхождению, имеет все, чего душе угодно, и у него целый гарем красавиц. В дальнейшем в браке с Таимхотеп из Летополя он не смог родить сына, который стал бы его наследником
[241]. Не исключено, что Цезарь и Клеопатра спали в инкубационных камерах Саккары; по поверьям, настенная живопись в них и фигуры богов плодородия помогали супружеским парам. Или же они могли провести ночь в храме Птаха, как некая бездетная жена жреца. Согласно одной из птолемеевских легенд, ей было видение, что она должна дать мужу арбузного вина, и тогда получит его семенную жидкость. Позднее арабские фармацевты рекомендовали корень этого растения как сильнодействующий афродизиак и стимулятор сперматогенеза. В конце концов Таимхотеп и ее муж обратились с мольбами к Имхотепу, «дарующему сына тому, у кого его нет»
[242]. Во сне Пшеренптаху было видение, что он должен поставить новую статую Имхотепа в его святилище в Саккаре.
Святилище подверглось переделке, после того как Клеопатра дала «добро». Сама она, вероятно, посетила Саккару двумя годами раньше, когда хоронили быка Аписа. Сейчас она могла прибыть сюда с Цезарем осмотреть гробницу матерей Аписа, силой которых она также обладала, и, конечно Серапейон, где хоронили быков Аписов. В честь священных духов как коров, так и быков воздвигались позолоченные стелы и статуи: по велению птолемеевских предшественников Клеопатры устанавливались статуи животных из серпентина и известняка и скульптурные изваяния и их самих в бывшей усыпальнице Александра, чтобы продемонстрировать царское присутствие в наиболее важных для династии местах.
Наконец гости покинули Мемфис. По ходу движения вверх по реке силуэты пирамид Дахшура, Мазгуны, Лишта и Медума появлялись на горизонте справа на западном берегу, долина же постепенно сужалась. Рощи благоухающей мимозы уступили место Афродитополю, городу Хатхор-Афродиты и ее священной коровы Хесат, чьи жрецы гордо заявляли: «Знайте, что Хесат — это Исида!» Клеопатра, как земное воплощение Исиды, наверное, совершила священные ритуалы в Афродитополе.
Дальше внимание четы мог привлечь противоположный берег реки, где небольшой рукав Нила, ответвляющийся в сторону обширного Фаюмского района (переименованного в Арсиноитский ном) вокруг озера Моэрис. Первые Птолемеи, используя методы мелиорации многотысячелетней давности, создали около пятисот квадратных милей дополнительной сельскохозяйственной земли, способной производить огромное количество зерна, бобовых и винограда. На гостей особое впечатление произвела обработка земель в этом номе, «ибо он один только обсажен большими, зрелыми оливковыми деревьями, приносящими отличные плоды»
[243]. Достижения Птолемеев в Фаюме не оставили равнодушным Цезаря, который подумал, что осуществление такой программы в Риме могло бы способствовать обеспечению города зерном и избавило бы от необходимости ввозить заморское.
Тем не менее Фаюм, как и другие районы Египта, пострадал из-за низкого уровня разлива реки в течение нескольких лет подряд. В результате заболачивания повысилась заболеваемость малярией. В медицинских текстах, где давалось описание страданий людей от приступов лихорадки, в качестве единственного лекарства рекомендовался дорогостоящий импортный черный перец. Поэтому Клеопатре как земному воплощению Исиды нужно было дать почувствовать людям в Фаюме свое присутствие, как она это сделала вначале своего царствия, когда ее, еще не твердо стоявшую на ногах, изображали в одежде фараона, подносящей дары Исиде. Сейчас же Клеопатра появилась в одежде самой Исиды рядом с главным божеством этого края, богом-крокодилом Себеком, в своего рода двойном действии, при котором присущие ей качества уравновешивались божественными функциями Себека как «Пнефероса», «того, кто пригож лицом». Греческие гимны в честь Исиды, ее супруга-крокодила и их малоизвестного сына Аноеса, вероятно, были специально написаны египетскими жрецами к визиту их беременной царицы и сопровождающих лиц. Предполагают, что в это время по инициативе Клеопатры в Северном Фаюме начался новый строительный бум, и, судя по тому, что из царской казны продолжали поступать средства на похороны крокодилов, часть денег отпускалась и на фаюмских, считавшихся региональным эквивалентом быка.
В одном храме, обнаруженном в 1912 году, рядом с мумифицированным крокодилом, лежавшим на ритуальных носилках, находились культовые предметы. Обитавшие в священных водоемах храма живые крокодилы пользовались особым почетом. Геродот писал, что «этому крокодилу вдевают серьги из стекла с золотом, а на передние лапы надевают кольца»
[244]. К крокодилам проявляли большой интерес иностранцы, немногие из которых когда-либо видели подобные существа. Дед Клеопатры Лафур перед прибытием римского сенатора в 112 году до н. э. распорядился приготовить опочивальни и подарки, соорудить настилы и сделать все, чтобы он остался доволен визитом, в ходе которого ему должны были показать священных крокодилов во время кормежки. По этому поводу один греческий путешественник того времени сделал такую запись: «Кормят животное хлебом, мясом и вином; эту пищу всегда приносят с собой чужеземцы. <…> Мы застали крокодила лежащим на берегу озера. Когда жрецы подошли к животному, то один из них открыл его пасть, а другой всунул туда лепешку, затем мясо, а потом влил медовую смесь»
[245]. После того как насытившийся крокодил отплыл на другую сторону озера, появился еще один посетитель с подношениями, и жрецы поспешили принять их и повторить несомненно прибыльное представление.
