Готовясь к встрече с Антонием, Клеопатра могла воспользоваться широким ассортиментом косметики, начиная с маслянистого ланолинового экстракта из овечьей шерсти и кончая пудрой из семян или корней люпина. Из окиси олова, смешанной с овечьим жиром и крахмалом, делали белую нетоксичную свинцовую основу мази церусса. Чтобы придать щекам розоватый оттенок, использовали порошкообразную красную охру или привезенные из Индии румяна орсель. Эту фиолетово-красную краску смешивали с маслянистой основой для создания твердой губной помады.
Для придания большей выразительности лицу Клеопатре тщательно выщипывали брови и особое внимание уделяли глазам, поскольку было хорошо известно, что женский взгляд может сразить мужчину как смертельный удар в бою. Хотя гречанкам полагалось держаться скромно, опустив глаза долу, и никогда не смотреть на мужчин в упор, египтянки вели себя совсем иначе, сильно красили глаза сурьмой, сделанной из мелко протертого галенита, смешанного с пальмовым маслом или фильтрованным соляным раствором. Для удобства пользования сурьму помещали в трубочки и наносили палочками из слоновой кости, бронзы, серебра или золота. Она была важным ингредиентом в грекоримской любовной магии. Как и все модницы Александрии того времени, Клеопатра подводила и удлиняла глаза, оттеняя веки порошкообразным зеленым малахитом, синей ляпис-лазурью и желтым шафраном, чтобы походить на Афродиту.
Глядя в настенные зеркала, как колдуют над ней ее служанки, Клеопатра могла еще смотреться в зеркало с ручкой в форме палицы Геракла, завернутой в львиную шкуру, считавшуюся его атрибутом. Символика Геракла ассоциировалась с мифической лидийской царицей Омфалой, которая соблазнила и буквально разоружила Геракла, отобрав у него палицу и львиную шкуру. Поскольку Антоний числил свое происхождение от Геракла, Клеопатра, всматриваясь в свое отражение, наверняка обдумывала, как добиться такого же результата.
Выбор духов составлял еще один элемент ее многофункциональной стратегии, а выбирать она могла из всего ассортимента продукции, выпускавшейся в Древнем мире. Кипр, недавно возвращенный ей Цезарем, издавна был важным центром парфюмерного производства, да и Александрия славилась на весь мир своими парфюмерными фабриками, куда доставляли экзотические компоненты из Аравии, Индии и Дальнего Востока и где их смешивали с египетскими материалами. Как и другие древние монархи, Клеопатра, должно быть, имела свое характерное благоухание. Духи для парфянских царей, например, изготавливались из огромного числа экзотических компонентов, происходивших из различных частей громадной империи, чтобы подчеркнуть всемогущество властителей.
Египтяне с давних времен пользовались благовониями в ритуальных и политических целях, но Клеопатра хорошо знала, что благовония ассоциируются с любовью и сексом, сферой Хатхор-Афродиты, священными цветами которой были мирт и роза. Вот почему она могла выбрать для себя миртовое и розовое масло. Ими можно было смазывать кожу и волосы, но «чтобы от влажных волос не испортился шелк превосходный, шпилька прическу твою сколет и сдержит ее»
[423].
Уход за волосами — это еще один важный элемент ритуала, считавшегося актом поклонения, во время которого почитательницы, «держа гребни из слоновой кости, <…> расчесывают и прибирают волосы владычице»
[424], олицетворяющей Исиду-Афродиту. На изображениях волосы богини обычно заколоты в аккуратный пучок, как у Клеопатры, и удерживаются золотыми и серебряными шпильками. На людях женщины обычно появлялись с тщательно уложенными волосами, хотя некоторые мужчины признавались, что им нравится, когда дома она раскидывает «их по плечам напоказ»
[425]. Поэтому когда Клеопатра отправлялась на встречу с Антонием, на ее плечи могли ниспадать пряди волос, как у Исиды-Афродиты, чьи «густые длинные волосы, незаметно на пряди разобранные, свободно и мягко рассыпались по божественной шее»
[426].
Волосы обычно завивали нагретыми металлическими щипцами, затем их закрепляли смолой или составом на восковой основе. Чтобы волосы казались более длинными и для придания им другого цвета, могли использовать шиньоны. Особенно ценились для этой цели рыжие волосы германских племен, покоренных Цезарем. Такой цвет любили модницы Александрии, в том числе женщины из царской семьи. По-видимому, мода пошла от золотисто-каштановых волос Клеопатры, а этот оттенок придавала хна, краска, получаемая из листьев кустарника лавсония. Ею испокон веков красились представители всех слоев общества, даже фараоны. Кустарник в большом количестве произрастал в районе Канопа и Александрии, но лучшая хна привозилась из Аскалона, города, где находилась в изгнании Клеопатра.
Что касается одежды, то почти наверняка Клеопатра выбрала греческий хитон. Афродита всегда изображалась в хитоне, ниспадавшем с одного плеча, так что женщинам советовали:
…непременно сумей обнажить свою левую руку —
Локоть открой напоказ, ниже плеча и плечо.
Это я вам говорю, у которых белая кожа:
Каждый к такому плечу рад поцелуем припасть
[427],
Поскольку «так-то верней сожжет нас любовь»
[428].
Хитон Клеопатры по такому случаю, вероятно, был сшит из такой же тонкой ткани, через которую просвечивались ее «белые груди» перед Цезарем, или из шелка, привезенного с греческого острова Кос, или даже из самого лучшего китайского шелка. Рыжеволосые александрийские модницы отдавали предпочтение синим и зеленым тонам. Овидий по этому поводу писал:
Вот тебе цвет прозрачных небес в безоблачный полдень <…>
Вот тебе ткань, чей цвет — как волна, чье имя — морское, —
Верю, одеты в нее нимфы в пучине зыбей
[429].
Клеопатра облачила самых прелестных служанок, сопровождавших ее в Таре, в наряды нереид и харит.
Как богиня, рожденная из морской пены, Клеопатра в дополнение к хитону из сине-зеленого шелка, несомненно, должна была надеть на себя много жемчуга из своей сказочной коллекции, в частности, длинное жемчужное ожерелье, дважды обмотав его вокруг шеи. Эти украшения также передавали важную политическую идею как символы восточного богатства, которое вскоре могло стать доступным для Антония. На некоторых монетах она изображена со шпильками в волосах, для придания им глянцевого блеска украшенными жемчужинами. Но наибольшую известность «во всей истории» имели ее громадные серьги с двумя самыми большими жемчужинами стоимостью десять миллионов сестерциев каждая. Как писал Плиний, прежде чем попасть к ней, они прошли через руки восточных царей, очевидно имея в виду, что сокровищами Птолемеев завладел Митридат, а потом Цезарь вернул их Клеопатре. Она производила ошеломляющий эффект, когда носила эти серьги в Риме: у женщин, подражавших ей, захватывало дух от сознания того, что на каждой мочке висело украшение, по цене равное нескольким имениям.
