Итак, приказав Канидию Крассу вести войска в Египет через Малую Азию, Антоний укомплектовал команды гребцов местными жителями и дал команду взять на борт паруса для предстоящего плавания, которые обычно оставляли на берегу перед сражением. Ночью погрузили на флагманский корабль Клеопатры войсковую кассу и стали ждать, когда успокоится волнение. На рассвете 2 сентября 31 года до н. э. Антоний отдал приказ, побуждая своих людей сражаться на море, так же как они сражались на суше. Затем он в пурпурном плаще поднялся на борт флагманского корабля, и Клеопатра, хорошо различимая даже издалека в ярком наряде, взошла на свой флагман. Она будет ждать бриза, который начнет дуть ближе к полудню.
Когда их оставшиеся двести сорок кораблей начали медленно продвигаться к выходу из залива, флотилия Клеопатры держалась сзади, а Антоний, левым флангом которого командовал его флотоводец Сосий, поплыл навстречу кораблям Агриппы, находившимся справа. Хотя они бездействовали, ему ничего не оставалось, кроме как продолжать атаку, дабы изменить безвыходную ситуацию. В течение нескольких часов в воздух летели стрелы, дротики, копья, метательные снаряды катапульт и огненные шары. «Битва продолжалась с пяти до семи часов с огромными потерями с обеих сторон»
[551], тела римлян плавали в воде, груды корабельных обломков прибивало волнами к берегу.
Хотя Октавиан страдал от морской болезни и не поднимался с постели, его корабли вытеснили Сосия из залива, и когда в центральной части сражающихся флотов образовалась брешь, Клеопатра, в соответствии с первоначальным замыслом вырваться и перегруппироваться, воспользовалась случаем и вышла в открытое море. Но Антоний, оказавшийся в окружении меньших по размеру и легких кораблей противника, не мог последовать за ней, ему пришлось пересесть на более быстроходное судно. Оставшийся флот Антония продолжал вести жестокое сражение и не мог пойти за своими командующими. В условиях начинавшегося шторма не оставалось ничего другого, как сдаться.
Антонию вменяли в вину, что в разгар сражения он решил погнаться за сумасбродной женой, которая, «как женщина и египтянка»
[552], предательски бежала, спасая свою жизнь. Хотя имевшиеся на каждом корабле паруса явно указывают на то, что Клеопатра действовала по плану; с тех пор ее все время обвиняли в трусости, а Антония — в том, что он потерял голову от страсти и бежал вслед за Клеопатрой, бросив флот и армию. Позднее его сравнивали с троянским царевичем Парисом, влюбленным в прекрасную Елену. Полемизируя с подобными утверждениями, Плутарх писал, что Антоний, «словно Парис, бежал из сражения и спрятался у ее ног [Клеопатры], только Парис-то бежал в опочивальню Елены побежденный, а Антоний, поспешая за Клеопатрой, упустил победу из рук»
[553]. Так что это не трагическая история о несчастной любви, а выдумка, лишенная какого-либо смысла.
Из окружения вырвалось порядка ста кораблей Антония и Клеопатры, а не «всего лишь один корабль»
[554], как утверждали их враги. Акций — это не героическое сражение, а серия стычек на суше и на море, и хотя позднее близкие к Октавиану поэты постарались создать вокруг них ореол легендарности, последующая апология этих событий была явно «непропорциональна им»
[555], поскольку получившее плохое освещение в исторических документах сражение не принесло победы или поражения ни для одной из сторон.
Октавиан, возможно, и победил по умолчанию, но Клеопатре и Антонию удалось осуществить план бегства и продолжить борьбу. Когда флагман царицы плыл на юг, прагматичная Клеопатра уже обдумывала следующий этап войны, в которой решительно намеревалась одержать победу.
ЧАСТЬ VI
11
ПОСЛЕДНИЙ ГОД: ПОРАЖЕНИЕ, СМЕРТЬ И ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ
Совершив прорыв блокады в битве при Акции, Клеопатра и Антоний взяли курс на юг и поплыли вдоль побережья Пелопоннеса. Пока они обдумывали, как поступить дальше, через три дня они достигли мыса Тенарон и отправили депешу Канидию Крассу, который вел войска в Египет. Но вскоре пришло удручающее известие.
Их войска, совершавшие переход, в Македонии остановила армия Октавиана, и после недельных переговоров солдаты дрогнули, когда им пообещали возвращение на родину в Италию, чего никогда не предложил бы Антоний. Хотя Канидий отказался предавать Антония, солдаты перешли на сторону противника. Сам Канидий и его ближайшие соратники тайно бежали и поспешили к Антонию в Египет, однако Октавиан распространил вымысел, будто они бросили на произвол судьбы армию и ей пришлось капитулировать.
Весть о дезертирстве командиров потрясла Антония больше, чем неудача при Акции, и когда флагман Клеопатры продолжил плавание на юг через Средиземное море, он все время находился на носу корабля и ни с кем не разговаривал. Хотя слуги Клеопатры пытались убедить супругов разделить стол и постель, Антоний погрузился в глубокую депрессию, а Клеопатра сохраняла твердую решимость. При том что у них на Востоке еще имелась армия и сохранилась часть флота, царица была совершенно уверена, что Средиземное море не должно быть единственным театром военных действий, и уж никак не побережье Египта. Пройдя через суровые испытания, когда сама ее жизнь висела на волоске, Новая Исида все активнее выступала на передний план, в то время как ее муж был как никогда пассивен.
По пути в Александрию супруги сделали остановку в ста двадцати пяти милях к западу от нее, в пограничном городе Паретония (Мерса-Матрух), откуда намеревались организовать контрнаступление. Там они не только получили подтверждение, что их войска в Греции сдались, но также узнали о переходе четырех легионов, размещенных в Кирене, на сторону Октавиана, чье имя уже начало появляться на монетах Киренаики. Чтобы не допустить переброску изменивших им легионов в Египет, Антоний решил остаться в Паретонии и сделать все возможное для укрепления региона. Поскольку из этих мест в свое время Александр отправился с первопроходческой экспедицией в Сиву, Птолемеи построили здесь подземный храм в его честь, где были собраны портреты их предков, в том числе деда Клеопатры, Птолемея IX. Весьма вероятно, что она, следуя традиции Птолемеев, взывала к своему великому предку, чтобы он помог укрепить моральный дух Антония.
Оставив ему около сорока кораблей, Клеопатра повела на восток, в Александрию, флотилию из шестидесяти судов. Несколькими днями позже под пурпурными парусами, с венками на носах кораблей, с развевающимися флагами победы — у народа и мысли не должно быть о поражении — они вошли в гавань. Под звуки флейт и пение триумфальных гимнов, прославляющих Клеопатру Филопатор, божественную защитницу страны, она сошла на берег.
