– Боюсь даже представить, какой процент поступивших доживет до выпуска.
– Зачем им гибнуть? – Милли пожала плечами. – Им главное – думать, что погибают. Я считаю так.
– А если получится, они тоже станут мишенями?
– Ты прав. – Милли помешала чай масала. – Пока оставим это в семье.
Она вдруг улыбнулась, и Дэви подозрительно прищурился:
– В семье.
Милли кивнула.
– Между мной и тобой.
– И так далее. – Милли снова улыбнулась.
– О чем это ты?
– И так далее. И тому подобное. – Милли хлебнула чай, отставила чашку и обхватила колени руками. – Я не принимаю противозачаточные со дня твоего исчезновения.
У Дэви аж глаза на лоб вылезли.
– Даже не знаю…
– Нет, ты не готов, – перебила Милли. – Знаю, что не готов, но время пришло. Знаю, что ты боишься стать таким, как твой отец, и относиться к детям так, как он относился к тебе. Но подумай, милый: ты не поднял руку на тех, кто похитил и мучил тебя. Совершенно уверена, что ты и на своих детей руку не поднимешь. Даже если они станут кидаться едой и рвать твои драгоценные книги. – Милли обвела руками дом. – Здесь детей растить куда лучше, чем в Гнезде. И места больше, и скал нет. Значит, ты и сам об этом подумывал.
– Ну… – Дэви зарделся.
Милли взяла его за руку:
– Время пришло. – Она салфеткой вытерла Дэви уголок рта и повела на улицу – по холоду, по сугробам она потащила его к купальне. – Пришло время для многого…
Благодарности
Благодарю Сью Уокер за жуткие рассказы о блуждающем нерве, Боба Лидса за информацию о наркопрепаратах, доктора Салли Салливана за подробности о работе Центра травмы и шока, Рори Харпера и Лору Дж. Миксон за первую вычитку и деликатные замечания, Бет Мичем за потрясающее умение, когда нужно, вмешиваться, а когда нужно, давать свободу.
